– Я захватил с собой кое-что, – сказал Брянцев, кивнув на объемный пакет, до этого лежавший в кармане скафандра. – Библию, псалтырь, несколько небольших икон, свечек штук сто. Да, и еще крест, которым воду крестят. А теперь плохие новости.
– Е-еще плохие новости?! – Глаза Николаевой остекленели от ужаса. – Вы сообщили, что весь мир вокруг превратился в мертвую пустыню. Разве может, во имя Господа, что-то быть хуже?!
– Может, – сурово отрезал Сергей Иванович. – Когда я возвращался, случился обвал.
– И? – Света побледнела, губы ее затряслись, глаза остекленели.
– Единственный выход перекрыт. Другого пути наружу найти не удалось. Похоже, друзья, эксперимент по изоляции побьет все рекорды, хы-хы-хы, – невесело рассмеялся Брянцев и добавил: – Жаль, в «Книгу Гиннесса» нам попасть не светит.
Но Света его уже не слушала его. Она отвернулась, закрыла лицо руками и горько разрыдалась.
* * *
Обманывать других не так уж сложно. Особенно если эти другие – дети, почти ничего не смыслящие в сложной технике. Обманывать себя – почти невозможно.
Сергей Иванович, согласно плану эксперимента, как раз должен был в этом месяце познакомить подопечных с принципом работы системы жизнеобеспечения. Не успел. Как оказалось, к счастью. В любом случае, все ключи и коды были у него, ни Германы, ни Света их не знали. Поэтому Брянцев, не моргнув глазом, сказал перепуганным детям, находившимся на грани отчаяния, что их модуль может даже в полной изоляции функционировать бесконечно долго.
– Бесконечного ничего не бывает, – Герман Буданов, мальчик въедливый, всегда во всем искал подвох. При нем надо было очень внимательно следить за словами.
– Твоя правда, – покаянно опустил глаза Сергей, – система не вечна. Но сорок лет у нас есть. По-моему, это немало, – улыбнулся он. – Возможен, конечно, совсем уж невероятный сценарий: иссякнет геотермальный источник энергии… Но это крайний случай.
А так – никакого риска.
Особой радости его ложь детям не принесла. Улыбался только убежденный оптимист и отчаянный жизнелюб Лыков. Свету слова Сергея Ивановича едва не довели до депрессии.
– Сорок лет, – повторяла она. – Сорок лет. Боже, Боже… Сорок лет сидеть тут, в железной банке…
Насилу удалось ее успокоить.
Брянцев смотрел на притихших детей, сидящих рядышком на диванчике, и на душе у него скребли кошки.
Когда Сергею предложили принять участие в проекте «Пеликан», он согласился с радостью. Перспектива провести больше года в маленьком модуле вместе с тремя ребятишками совсем не пугала космонавта-испытателя. Давал о себе знать личный опыт: в той, прошлой жизни Брянцева остались два своих малыша, да и период работы в школе, хоть и недолгий, даром не прошел. Но одно дело год, и совсем другое – годы, а то и десятилетия… Радовало только то, что детишек для участия в проекте отбирали еще тщательнее, чем взрослых. Они прошли через десятки психологических тестов.
В общем, обман Сергея Ивановича радости не принес никому. Ему в первую очередь. Он-то знал, что никаких сорока лет у экипажа нет. Двадцать – в самом лучшем случае, да и то при жесточайшей экономии. Кроме того, он отлично знал: водоснабжение и удаление углекислоты – не единственные трудности, с которым придется столкнуться жителям модуля.
«То, что нас ждет, можно будет назвать жизнью лишь с очень большой натяжкой, – размышлял Сергей Иванович. – Ну, поспали. Ну, поели. А остальное время что делать? Чем можно заниматься в этом стальном гробу столько лет?!»
Физические трудности многолетнего заточения не пойдут ни в какое сравнение с психологическими, и Брянцев понимал это. Даже в своих силах Сергей не был уверен. А уж в силах детей – и подавно.
«Сломаются, – печально думал он, украдкой наблюдая за детьми, – не сдюжат. Мне-то хреново, а им каково. Это только кажется, что, раз есть вода и пища, опасности нет. Еще как есть. Сойти с ума от ничегонеделания – как два пальца. Что же делать? Что же делать?»
Два дня Сергей Иванович ломал голову, пытаясь найти ответ на вопрос: как спасти себя и детей от черной меланхолии? Чем занять себя и их? Как отвлечь?
И выход нашелся.
«Буду учить их. Буду учить всему. Плевать, что мелкие. Поймут, разберутся. Никуда не денутся. Будем работать. Опыты будем ставить. Не для науки, для себя. Иначе свихнемся… А первым делом – заставлю отдраить весь жилой отсек, чтоб блестел».
И, отмахнувшись от внутреннего голоса, заикнувшегося об экономии, космонавт включил освещение на полную мощность.
– Подъем, дети, подъем, – дважды хлопнул Сергей Иванович в ладоши, как он делал это во время урока, привлекая внимание класса.
Лыков вскочил охотно. Буданов встал с дивана с чуть слышным ворчанием. Света не сдвинулась с места.
– Зачем вставать? Зачем? – спросила девочка, отрешенно глядя в пустоту.
До того, как произошла катастрофа, дети подчинялись Сергею беспрекословно. Беда, случившаяся с ними, внесла свои коррективы. Брянцев ослабил хватку, дал подопечным больше свободы. Теперь Сергею Ивановичу предстояло начинать все с нуля.
– Разговорчики! – зарычал Брянцев, надвигаясь на Свету. – Кто командир экипажа? А?! Отвечай!
– В-вы, – пробормотала испуганно девочка. Тоску и грусть, от которых страдала Света последние дни, как ветром сдуло.
– Чьим приказам ты должна подчиняться? – навис Сергей над дрожащей от ужаса девочкой.
– В-вашим! – пролепетала Света.
– Тогда марш убираться в комнате! Двадцать минут тебе. Чтоб ни одной пылинки. А то… – Сергей сурово сдвинул брови.
Чем именно будет угрожать в случае неисполнения, Брянцев еще не решил. Колебался между лишением еды на сутки и штрафными работами в бортовой оранжерее. Но озвучивать угрозу не пришлось – Света проворно юркнула в свою каюту. Мальчики не стали ждать, когда гроза разразится над их головами: разбежались по жилым помещениям.
Сергей с блаженной улыбкой опустился на диван.
«Пошли дела кое-как, – подумал космонавт. – Потом усажу их за книги. Этого добра у нас навалом, и электронных, и обычных. Потом отправлю оранжерею чистить. Перед сном заставлю в спортзале заниматься до изнеможения. Чтоб заняты были каждую минуту. Трудно будет. И мне, и им. Но ничего, прорвемся».
– Прорвемся, – повторил Сергей Иванович, шутливо отсалютовал своему отражению в зеркале и приступил к уборке кают-компании.
* * *
Карстовые полости, тянущиеся на десятки километров во все стороны от Иверской горы, похожи одна на другую. Везде одно и то же: скалы и валуны, расщелины и русла подземных рек, причудливые натечные образования и медленно растущие сталактиты. Пещеры похожи, как братья-близнецы. Все, кроме одной.
Стены этого грота укреплены прочными стальными конструкциями. Даже по прошествии многих лет они не проржавели, не пришли в негодность. Те, кто строили лабораторию, сделали свою работу на совесть. К потолку, туда, где виднеются закрывшиеся навечно створки входного люка, ведут лестница и стрела грузового подъемника. Они сохранились хуже, кое-где конструкции еле-еле держатся. Но пока не падают.