Надо признать, он не блефовал и, судя по ранам Кузнеца, стрелял отменно. Актером он тоже был незаурядным. Все время строить из себя эдакого простака – это надо уметь, даже я не раскусил его игры. А он все это время просто использовал меня втемную. Ловко и даже немного обидно. Это всегда удар по самолюбию, когда кому-то удается обвести тебя вокруг пальца.
А еще очень обидно получить пулю в ту точку, куда целился сейчас наемник – район третьего-четвертого хряща дыхательного горла. При таком ранении человек умирает плохо и больно, хрипя, булькая и давясь собственной кровью, пока она не зальет легкие. Только помочь себе ничем не сможет – с близкого расстояния, пройдя через трахею, правильно выпущенная пуля сохраняет энергию и вдобавок разрушает еще и межпозвонковый диск, парализуя человека ниже шеи. Плохая смерть, очень плохая. Тот, кто учил Бороду убивать, был очень хорошим специалистом своего дела.
Наемник знал, что выхода у меня нет, в связи с чем не удержался и торжествующе улыбнулся. Зря он это сделал. Говорил же я ему, что Зона не любит тех, кто раньше времени празднует победу. Внезапно улыбка начала сползать с лица Бороды – причем в буквальном смысле этого слова, вместе с лицом, которое вдруг медленно, словно тонкое тесто, потекло вниз вместе с бородой… Но под этой резиновой кожей оказался не голый череп, как можно было бы ожидать. Моему удивленному взгляду постепенно открывалось другое лицо, которое я уже видел примерно сутки назад и вряд ли теперь когда забуду.
Человек с пистолетом сунул за пояс нож и, раздраженно сорвав с себя старую кожу, швырнул ее в огонь печи. Затрещала мигом занявшаяся борода, в воздухе запахло паленым.
– Чертов «магнит», – скривился Гебхард. – Впрочем, теперь уже без разницы.
Ну да, Кузнец же говорил, что трогать голыми руками «шевелящийся магнит» чревато для здоровья. Как оказалось, и для биологической маскировки – тоже.
– Направленные мутации, – понимающе кивнул я. – Вкупе с клонированием и тотальным промыванием мозгов.
– О чем ты? – приподнял бровь Гебхард.
– Твой погибший собрат по пробирке перед смертью проговорился насчет безногого учителя, который дал вам идею, смысл жизни и все такое? Думаю, этот учитель и есть внук фашистского профессора, который стал инвалидом, но не утратил амбиций. Сейчас он сидит где-нибудь в тайных подвалах лаборатории на острове Хильча и потихоньку штампует клонов. Из недалеких сельских жителей – одинаковых солдат, а из клеток себя любимого – руководящий состав своей армии.
– Как ты догадался? – прошипел Гебхард – вернее, его точная копия.
– Очень просто, – пожал я плечами. – Профессора мы с американцем замочили, о чем тебе, само собой, не доложили. А во время бегства с острова мне показалось, что отрядом преследования командует свежезаваленный труп в эсэсовском плаще. И вот теперь ты появился – то ли тот же самый, то ли другая копия, одна из многих. Скажи, а как эта гениальная развалина держит вас в кулаке? Ведь вы – это он, только с ногами.
– Послушные его воле, мы станем хозяевами планеты, – несколько неуверенно проговорила копия Гебхарда. – И не только. Нож-«открывашка» вскроет невидимые границы, и орды наших солдат, словно потоп, распространятся по всем уголкам Розы Миров…
– Понятно, – кивнул я. – Промывание мозгов с момента создания. Неплохое средство для управления клонами, а главное – дешевое. Только, думаю, вряд ли ты доживешь до светлого часа победы высшей расы над унтерменшами. Ты слишком многому научился в Зоне, вырос над собой, вследствие чего начал думать сам, научился принимать решения. А думающие подчиненные никому не нужны. Думать должен один, другие обязаны исполнять – и только. Так что ты пешка на одно задание, которая после его выполнения наверняка пойдет в переработку.
Честно говоря, не знаю, на что я нарывался. Может, подспудно надеялся получить пулю не в горло, а в переносицу, а может, просто тянул время в надежде на свой шанс… Так или иначе, шанс мне представился. Неожиданно чья-то тень загородила дверной проем.
Копия Гебхарда отреагировала немедленно – сделала шаг назад, увеличивая угол обзора. Но человек не хамелеон, умеющий смотреть одновременно в разные стороны, и даже если стрелок натренировал рассеянное зрение, ему в такой ситуации все равно придется немного отвести взгляд в сторону, чтобы понять степень возникшей опасности.
Это было мимолетное, едва заметное движение глазных яблок в сторону двери, но мне этого хватило для того, чтобы поднырнуть под линию выстрела, одновременно выхватывая из кармана трофейный ПСС.
Мы выстрелили одновременно. «Браунинг» копии Гебхарда зло тявкнул, словно рассерженный пес – и вылетел из руки хозяина, выбитый стальной цилиндрической пулей, вылетевшей из ствола бесшумного пистолета.
– А нож положи на пол, – сказал я, целясь в лоб клона. – Очень медленно и аккуратно.
С лица копии Гебхарда отхлынула вся кровь. Он был бледен как полотно, но сдерживался, чтобы не заорать. Понимаю, перелом указательного пальца спусковой скобой пистолета в двух местах со смещением отломков – это очень больно. Из второй фаланги правой руки торчал обломок косточки, половина пальца неестественно изогнулась и провисла книзу, но клон нашел в себе силы положить нож на пол и гордо выпрямиться.
– Ваша взяла, – с презрительной ухмылкой произнес он. – Стреляйте.
– Хорошая мысль, но пулю жалко, – сказал Шухарт, перешагивая порог. – Слышь, Снайпер, это не твой напарник, часом? Ты ж вроде говорил, что он с бородой?
– Побрился только что, – сказал я, подбирая свой АПБ, «Вал» и нож, откованный Кузнецом. – Вовремя ты. Какими судьбами?
– Да знаешь, я подумал, что нехорошо уходить, не отдав Долг Жизни, – сказал Рэд, продолжая держать клона на прицеле своего СР-3М. – Зона не простит.
– Считай, мы в расчете, – сказал я.
– А с этим что делать? – поинтересовался американец. – Может, он не так уж и не прав насчет того, чтобы его расстрелять? Одним хорошим напарником на свете будет меньше. Тема старая, знакомая.
– Трудно с тобой не согласиться, – сказал я, склоняясь над Кузнецом. – Но, если не сложно, сделай еще одно доброе дело – забери у него «шевелящийся магнит», магазины с патронами и ключи от машины. И проводи до околицы. Пусть катится на все четыре стороны.
– О’кэй, – немного удивленно произнес Шухарт. – Хотя – понимаю. Загадочная русская душа и все такое… Эй, ты, слышал, что сказано? Выкладывай все, что в карманах, да поживее.
Клон повиновался. Казалось, вместе с искусственно выращенной маскировочной кожей он утратил все признаки человека. Теперь мой бывший напарник напоминал примитивную биологическую машину, тупо выполняющую приказы. Хотя, думаю, это был просто шок побежденного, только что бывшего в одном шаге от своей победы. Этот клон слишком многому научился в Зоне для того, чтобы оставаться простым манипулятором в чужих руках.
– Бери и больше не теряй его, – сказал Шухарт, протягивая мне «пустышку» с пленным «магнитом». После чего бросил копии Гебхарда: – Теперь выметайся отсюда, но не особо радуйся. Снайпер тебя помиловал, да только Зона таких, как ты, не прощает.