— Зачем?
Она больше меня не боялась, вновь обретя всю свою надменность.
— Это детектор антихриста. — Бесцеремонно схватив меня за руку, она повела вверх сканером. — Проверим, есть ли на тебе печать чудовища.
Боже правый. Теперь через Интернет можно купить все, что угодно.
Убрав с моего лба волосы, Шилох помахала прибором у висков.
— Обнаруживает микрочипы и незаметные глазу татуировки.
Это в самом деле был считыватель штрихового кода. Пэкстон напряженно наблюдал за процедурой, готовый применить силу, если сканер пискнет или на моей голове вырастут рога.
Шилох убрала сканер.
— Чисто.
— Если бы эта штука работала, применили бы раньше. До того как решили ехать сюда с человеком, которому не доверяете.
Шилох, Пэкстон, Глори и даже собака — все дружно уставились на меня. Я почувствовала, что стремительно теряю остатки мужества. И какого черта я здесь делаю?
Дверь ближайшей хибары открылась. Собравшись с духом, я настроилась на встречу с Шенил, однако в проем решительно вышла Табита. Она направлялась ко мне, тараща глаза, выставив руки, как клешни, и что-то неразборчиво мыча. Вдруг мычание превратилось в крик:
— Брайан его убил! Он убил пастора Пита!
Спутанные волосы, бледное лицо. Пересохшие губы Табиты потрескались и кровоточили. Она схватила меня за рубашку.
— Ты знала? Ты видела, как он сделал это? О Боже… — Запрокинув голову, Табита завыла: — Господи, почему ты не остановил его руку?
Огонь, сжигавший Табиту, угас так же внезапно, как и загорелся. Всхлипнув, она стала заваливаться на меня. Повинуясь рефлексу, я обхватила ее вокруг талии, и Табита бессильно прильнула, уткнувшись в мое плечо.
Лицо Пэкстона сразу напряглось, будто он застал нас за чем-то совсем неприличным. Оторвав Табиту от меня, он повел ее обратно к двери. В полном недоумении, отступив на один шаг назад, я взирала на происходящее.
У самой двери Пэкстон обернулся, бросив через плечо:
— Входи.
Поколебавшись, я шагнула за ним. После меня в хибару вошли Шилох и Глори.
В помещении было душно. Опущенные жалюзи почти не пропускали свет, и в комнате царил тусклый сумрак. Под ногами заскрипели доски пола, и я непроизвольно задержала дыхание.
На черном диванчике восседала Шенил. На полу у самых ее ног устроились три девушки-танцовщицы. Насей раз Шенил облачилась во все белое: ковбойские сапоги, юбка, блузка. Даже отполированные ногти, помада и тени — все выглядело как оттенки белого и серого цвета. Стетсон и вовсе растаял в полумраке.
Напротив дивана, на том месте, где обыкновенно располагается журнальный столик, стоял пустой гроб. Мраморно-темные глаза Шенил остановились на мне.
— Закон говорит нам положить Питера в этот ящик. Тело не разрешается перевозить без гроба.
— Мои соболезнования по поводу вашей утраты, миссис Вайоминг.
— Еще закон предлагает похоронить моего Питера на официальном кладбище, где гроб опускают в могилу на бетонное основание. Говорят, в этом случае тело разлагается, не распространяя гнили. Они считают, будто чистая, нетленная плоть способна повредить окружающую грязь.
Меня передернуло. И как пришла сама мысль — расспрашивать про обстоятельства смерти ее мужа?
Взгляд Шенил был направлен в сторону кухни. Вытирая глаза носовым платком, стоявшая у плиты Табита тихо говорила с Пэкстоном. Шенил позвала Табиту. Хлюпая носом и комкая платок, Табита вошла в комнату.
Шенил опустила взгляд на свои руки, лежавшие на коленях.
— Знаешь, я не виню тебя в случившемся, хотя именно ты привела Брайана к нам. Ты не знала о его планах. Ты не желала этой катастрофы. — Голова Табиты бессильно упала. — Но теперь настает время, когда мы не можем позволить себе роковые ошибки. И хотя ты прощена, нужно думать о дисциплине. — Шенил разгладила рукой юбку. — Неделя на половинном довольствии.
Невероятно: Табита покорно кивнула. Ее лицо напряглось, по щекам пошли красные пятна, но она смолчала. Шенил махнула стетсоном, и Табита снова исчезла на кухне, после чего шляпа повернулась ко мне.
— Итак. Хочу, чтобы ты выслушала мои слова. Хотя мне неприятно находиться с тобой в одной комнате, но я хочу, чтобы ты свидетельствовала то, что я скажу, и, вернувшись назад, рассказала им, почему им не суждено победить.
Я даже не попыталась выяснить, кто такие «они».
— Они думают, будто путь свободен. Полагают: раз Питера больше нет, чудовище сможет обрести силу. Они ошибаются. — Глаза Шенил зажглись темной, горячей энергией. — Мы еще не начинали борьбу. Мы даже не занесли кулак.
Она поднялась с дивана. Неторопливым движением потянувшись к сапогу, Шенил вытянула из-за голенища охотничий нож.
— Шилох, моя шляпа, — сказала она, не сводя с меня глаз.
Суетливо подскочив, Шилох осторожно сняла с головы шляпу, словно фату невесты или, скорее, бомбу, готовую разорватья от случайного сотрясения. Шилох провела рукой по упавшей вниз длинной косе. Мое сердце учащенно забилось.
— Как сказано в Писании, «…если жена растит волосы, для нее это честь, так как волосы даны ей вместо покрывала». Одетая длинными волосами, жена славит мужа своего, признавая его власть. — Тут Шенил посмотрела на мою короткую стрижку, не скрывая отвращения. Я физически ощутила холодный укол ее взгляда. — Моего мужа больше нет. Итак, я говорю вам: сегодня мы отрекаемся от славы телесной. Покинутые, мы пойдем дальше, и мы готовы к битве. — Одним движением она легко отрезала косу. — Иди и скажи лакеям сатаны: мы готовы сражаться. И вот еще что. Пусть увидят, что я не шучу.
Шенил с проворством гремучей змеи швырнула мне отрезанную косу. Я поймала ее рефлекторно и тут же с содроганием бросила наземь, едва почувствовав тяжелую теплую массу волос.
Ткнув ножом в моем направлении, Шенил произнесла:
— Уходи.
С этим никаких проблем. Сохраняя лицо, я с трудом заставила себя не перейти на бег. На выходе меня встретил Курт Смоллек. Он стоял, опершись на переднее крыло «эксплорера». Ткнув пальцем в наиболее отвратительную надпись, сделанную на двери машины, Смоллек оскашл желтые зубы в улыбке:
— Это твоя реклама, что ли?
Ясно-понятно, это он подложил мне в постель надувную куклу.
— Отвали! — произнесла я.
Тут я увидела, что ружье Смоллека стоит на земле у машины, а в руках у него мои вещи из перчаточного ящика: документы на «эксплорер», диск «Мэверик» и томик Майкла Крайтона.
— Дай сюда, ты, козел гестаповский!
Отскочив назад, он уронил свое ружье на песок.
Позади раздался холодный как лед голос Исайи Пэкстона:
— Подними.