Девушка шепнула что-то своему соседу, и они вместе уставились на меня.
Вайоминг продолжал:
— «Черная смерть», или чума, летающие над нашими головами кометы… Водородные бомбы. Помните 2000 год? Люди всякий раздумают: вот оно. И потом, когда ничего не случается, говорят: взгляните на идиотов… И какому дураку пришло такое в голову: ждать Апокалипсиса? — Он сделал паузу. — А сатана тем временем сидит в своем логове и улыбается. Он смеется потому, что заставил множество людей не слушать, о чем предупреждала Библия. — Вайоминг взялся за микрофон двумя руками. У него были огромные руки горняка, заскорузлые, с воспаленной красной кожей. — Конец света не выдумка. — Голос пастора перешел на шепот. — Люди, грядет буря…
От его неожиданно спокойного голоса по спине моей пробежал холодок. Какое-то неясное и тяжелое предчувствие. Понятно, что Вайоминг должен упиваться собственной правотой. И дело не в том, что он строил проповедь на самых сверхъестественных и жутких библейских пророчествах. Меня будто пригвоздило к месту. Девчонка с круглым лицом продолжала шептаться со своим дружком, бросая в мою сторону недружелюбные взгляды.
Пастор продолжал вещать:
— Оглянитесь вокруг. Вы видите знаки. Теперь и президент Соединенных Штатов присягает, обратившись к монументу Вашингтона — масонскому обелиску и символу оккультной веры. И это не что иное, как послание самого дьявола, говорящего, что правительство готово ему служить. Они делают американским солдатам прививки от сибирской язвы. И это есть знак: власти готовятся к бедствиям конца света. — Вайоминг вытер вспотевший лоб. Красные щеки, руки и стоявший позади пастора хор в алых одеждах — все делало его похожим на живое воплощение сигнала тревоги. — Сатана готовится к войне! А кто встретит его, кто даст отпор? Объединенные нации?
Голос из зала выкрикнул:
— ООН на его стороне! Понаехали, пидеры…
— Тогда кто? Кто даст отпор? — вопрошал у аудитории пастор.
— Никто, пусть лучше подохнут!
— Никто. Да! Никто. Потому что никто не станет сражаться с самим сатаной. — Он сделал паузу. — «Оставшиеся» — лишь они способны на битву. Хитроумные, истинные и чистые сыны и дочери Господа.
Зал разразился криками:
— Аминь! Правильно!
Вайоминг поднял руку с Библией:
— К счастью, нам известен план сатанинской битвы. Он здесь, в этой книге. И мы знаем, что грядет.
Среди слушателей возросло напряжение. Все дружно закивали.
— Скажи нам, пастор Пит! — попросила из зала какая-то женщина.
— Бедствие — вот что грядет. Страшное, страшное бедствие.
Собрание притихло, желая знать, насколько же страшно бедствие. Слушатели походили на пассажиров аттракциона, готовящихся к первому головокружительному броску по круто уходящим вниз рельсам. Вайоминг процитировал очередной отрывок:
— «И я взглянул, и вот конь бледный, и на нем всадник, которому имя „смерть“; и ад следовал за ним».
Итак, началось. Все это время Вайоминг подводил слушателей к последней книге Библии, сберегая самое важное для финала. «Откровение» — текст, который лучше других подходит для электризации фанатиков.
— Четверть земного населения. Один миллиард и пятьсот миллионов отнятых человеческих жизней. Представьте поленницы из тел, сложенные вдоль улиц Лондона или Парижа. Вообразите усеянные раздувшимися трупами пляжи Санта-Барбары.
Лица слушателей отразили их чувства. Некоторые печально качали головами, иные кивали радостно, с выражением: «Так им и надо». Несмотря на ощущение холода, на лбу выступили капли пота.
— А что станут делать люди, когда бульдозеры начнут сгребать тела на Мэйн-стрит? Они начнут кричать: «Спасите, помогите». Но… — он потряс руками, — но они не станут взывать к Господу, они обратят свои просьбы к сильному человеку! К тому, кто пообещает спасти. К антихристу. — Вайоминг крепко сжал микрофон. — Они обратятся к чудовищу. Да, обратятся. И станут недостойными, собравшимися возле него. Очень скоро… — Он махнул рукой в сторону окон: — Чудовище там. Сейчас, именно сейчас оно готовится взять власть над миром. Люди, такова правда, холодная, как камень, и такая же суровая. — По залу, словно волна по стадиону, прокатилось беспокойство. — Не держите на меня зла. Библия учит иметь терпение. Что означает упорствовать, пробиваться… И сражаться с противником. Потому что если сатана ожидает встретить кроткого Иисуса-пацифиста, то ему предстоит неприятное разочарование. Иисус не изнеженный мальчик. Иисус поразит целые народы и будет править людьми, погоняя их железными прутьями. — Пастор вновь сжал кулаки. — Железными прутьями.
На сцену опять выскочили танцовщицы, развернувшие целое полотно. На куске картона размерами примерно четыре на шесть футов «Тайная вечеря» была перерисована в стиле фильма «Взвод». Христос и апостолы оказались одетыми в военную форму, с камуфляжными полосами на лицах и оружием, готовым к бою. Ниже виднелась надпись: «Он вернулся… В этот раз по Священному Писанию».
Ошеломленная, я разинула рот.
Не потому, что изображенный на рисунке напичканный стероидами Иисус держал вруках «М-16». Нет. Ужас обуял меня потому, что нарисованная картина заставила понять очевидное. Питер Вайоминг говорил вовсе не образно.
Он взмахнул рукой, показывая на плакат:
— Мы, «Оставшиеся», и есть те железные прутья. — Лицо пастора сразу преобразилось. — Придется страдать, и кто-то из нас должен будет умереть. Но как не взять на себя тяжкий груз? Ту ответственность, что можно обрести только в уличных схватках. С именем Христа мы будем править тысячу лет! — Он поднял руку с Библией. — У нас уже есть это, в нашем Писании. Мы его обрели, и мы будем вести это шоу ближайшую тысячу лет! Тысячелетие Господа!
Послышались радостные голоса, громкие выкрики, и все повскакали на ноги. Заиграло пианино. Стоя с гордо поднятым подбородком, Вайоминг смахивал на вокалиста из «Менторс» Элдона Хока, больше известного как Эль Дюк.
Хор дружно вступил:
— В руках Он держит меня, Иисус Христос — мой Бог. Он пробуждает и цель дает, рядом с собой ведет. Он жмет на спуск, и пули летят…
Слух отказывался воспринимать этот бред, но с музыкальным рефреном в ушах громко зазвенел припев:
— Передернут затвор. Я — оружие Господа. Передернут затвор. Мой спаситель кричит…
Вайоминг простер руки к аудитории:
— Скажите, люди, чего вам нужно?
— Победы! — выдохнул зал.
Во рту у меня пересохло. При мысли, что Табита разделяет подобные взгляды или, возможно, хочет привить их Люку, начала колотить нервная дрожь. Жара, шум и атавистические бредни — это явный перебор. Я устало закрыла глаза.
И, открыв их, снова увидела круглолицую девицу с прорезью вместо рта. Девица указывала прямо на меня. Она что-то говорила, но музыка и царившее кругом безумие не давали расслышать, что именно.