Я не могла дотянуться до телефона и попросила сестру набрать для меня номер Джесси.
Джесси сидел на берегу. Было холодно. Слишком холодно для плавания, но рядом с водой мышление становилось более ясным. В постепенно краснеющем освещении накатывающиеся волны казались белыми. Солнце наполовину зашло. Он сидел здесь уже долгое время.
Джесси наблюдал, как солнце, уменьшаясь в размерах, превращается в золотистую глазурь, которая покрывает океан. Наступили сумерки. Небо, уходящее в бесконечность, посинело и стало холодным.
Он видел перед собой два выбора. Первый. Его жизнь опустеет подобно небу, станет сначала синей, потом черной и наконец дойдет до абсолютного нуля. К чему приведет второй, он не знал. Возможно, к восходу солнца. Возможно, вернет на то место, которое он занимает так долго, — к хроническому полумраку, в котором боль лишала его всего, в котором глубокой ночью к нему являлись с мольбами привидения. Какой из этих выборов причинял ему наибольшее беспокойство, он не знал.
Волны все продолжали накатываться. Наконец, когда ночная тьма поглотила его собственную тень, он направился в дом.
* * *
Дозвониться до Джесси я так и не смогла. Его домашний телефон только подавал сигналы вызова, а сотовый был отключен. Лекарства усыпляли меня, и больше бодрствовать я уже не могла. Я попросила сестру, чтобы она передала Брайану мою просьбу продолжать звонить по обоим номерам. А сама погрузилась в темноту.
Зазвонил телефон, но он не обратил на это никакого внимания. Звонки прекратились. Он включил лампу. От ее света в окнах появилось его отражение. Ветер растрепал ему волосы. Глаза потухли. «Ну что за картина!» — как говорила его мать.
Опять зазвонил телефон. Кто-то настойчиво звонил — пятнадцать-двадцать сигналов вызова. Звонившие знали, что для того, чтобы поднять трубку, ему понадобится достаточно много времени, но обычно никто не звонил с такой настойчивостью. Наконец он ответил.
— Эван не пришла сегодня на встречу с нами, — выпалила Лили Родригес одним духом.
Это известие прозвучало для него как гром с ясного неба.
— Это невозможно.
— Не появлялась она и в порту. И если она сейчас не с вами, то это значит, что что-то произошло, поскольку Минги в порт явились. Так что у нас на повестке сто восемьдесят седьмая.
— Повторите, что вы сказали?
— Вы меня слышали.
Все в доме пошло ходуном. Сто восемьдесят седьмая. Это статья уголовного кодекса Калифорнии по убийствам.
Ее не было ни дома, ни у Ники, ни у Лавонн. Сотовый телефон был неисправен. Где же она?
Джесси позвонил в мотель «Фиеста-Коаст» и в номер Брайана, и в номер Марка Дюпри, обзвонил знакомых. Ее нигде не было. Тогда он схватил ключи от машины.
Сначала он поехал в мотель. Номера Брайана и Марка находились на верхнем этаже, и ему потребовалось целых пять минут для того, чтобы отыскать лифт. Джесси так сильно стучал в двери и так громко кричал, что постояльцы из соседних номеров вышли на шум. После этого он вернулся на автостоянку.
В желудке он ощущал пустоту.
Он снова попробовал позвонить по ее телефону, вернулся в машину и вставил ключ в замок зажигания. Потом посидел немного, чтобы успокоиться.
Его не оставляло дурное предчувствие. Один мужчина был мертв, а Эван исчезла где-то между «Колд-Спрингс» и портом. А Минги разъезжали на машине Марка. Эта машина была видна в зеркале заднего вида, когда он уезжал от Эван. Бог мой!..
Можно было позвонить Родригес и попросить проверить больницы. Но если он только сделает это, то поймет, где она еще будет проверять. Подобной мысли допускать он никак не хотел.
Оставалось одно. Он должен проехать тем путем, которым они ехали, начав с того места, где их занесло. Он завел двигатель, включил передачу и выехал со стоянки. В последний раз.
Поздно вечером я проснулась, услышала голоса в коридоре и искоса посмотрела на дверь. Веки у меня опухли, глаза были почти закрыты, и я никак не могла сфокусировать зрение.
Я снова погрузилась в сон, но когда пришла сестра, я спросила ее, что происходит.
— Я измеряю вам давление.
Я подумала о голосах, которые слышала, и сказала:
— Здесь Лили Родригес.
Сестра обернула вокруг моей руки манжету для измерения давления.
— Детектив из окружного управления полиции? Дорогая моя, да это было три часа тому назад.
— О Боже! Брайан дозвонился до Джесси?
Она сняла манжету и долго думала, прежде чем ответить.
— Все это подождет до утра.
Ее мягкий тон почему-то обеспокоил меня.
— Что-нибудь случилось?
— Ничего не случилось. Давайте примем обезболивающее.
Но что-то все-таки было не так. Я проглотила лекарство и попыталась понять, откуда взялось это предчувствие. Но мои сознание и дух были подавлены лекарством. Пронеслось видение: черное крыло, которое прорезало мою жизнь и разверзло небеса.
— Спите, — сказала сестра.
Видение исчезло. Я лежала в темноте, чувствуя, как колотится мое сердце.
Я знаю, что это за призрак. Это смерть. И лишь проснувшись следующим утром, я поняла, насколько близка она была.
За окном постепенно светлело. По коридору катили тележку с завтраком. Работал телевизор. Его звук был приглушен. Это было странно. Мне потребовалось полминуты на то, чтобы сфокусировать свое зрение настолько хорошо, чтобы понять, что передавали городские новости и что речь шла об убийстве.
Я едва смогла заставить себя окончательно проснуться. На экране появилось изображение участка пристани для яхт. Мачты парусников и вчерашний закат солнца. У ворот лежало тело, накрытое простыней. Камера дала изображение мелким планом, и я увидела полоску крови, тянущуюся к автомобилю, «форду» Марка.
Я попыталась сдвинуться, и все тело отозвалось болью. Она пронзила меня и распространилась повсюду. Прищурившись, я смотрела на экран. Женщина-репортер брала интервью у очевидца в доке. Это была женщина. Она что-то рассказывала, показывая на тело. Я дотянулась до пульта дистанционного управления, пробежала пальцами по кнопкам, и звук усилился.
— …стеная и крича, — говорила женщина. — Я вышла на палубу и увидела одного парня, который лежал, и другого, который с криком промчался мимо моей яхты. — Свидетельница показала пальцем в конец пристани, где Тоби Прайс пришвартовал свою яхту. — Потом приехала полиция, и он прыгнул с причала прямо в одежде.
Репортер говорила неприятным отрывистым голосом:
— Полиция продолжает поиски компаньона погибшего. — Она перешла на тон опытной сплетницы: — Имя жертвы не разглашается, пока о его смерти не будут извещены родственники.