Это могло означать, что телохранитель не хочет говорить о Тине.
— С ней было трудно?
— Нет.
— Даже сумки не заставляла носить?
Алексей достал сигарету, раскурил её и пыхнул дымом. Совсем рядом с моим лицом.
— Она меня не замечала.
Я не курю, но не обиделся, дым — это самое безобидное из того, чем мне тыкали в лицо за время моей блестящей детективной карьеры. Я откинулся назад — диванчики в этой кафешке оказались весьма удобными — и подытожил:
— То есть знала, что ты рядом и решишь любую возникшую проблему? Сколько раз тебе приходилось вступаться?
— У Тины Александровны не было проблем, — помолчав, ответил Торопов. — Ни разу за тот год, что я был её телохранителем.
— Даже с отморозками из ночных клубов?
— Тина Александровна умела ладить с людьми. — Алексей понял, что какую-то информацию выдать всё равно придётся, и сделал ставку на преданное восхваление погибшей хозяйки: — Умная женщина. Босс другую не выбрал бы.
— Молодая, умная и красивая, — протянул я.
— А зачем директору другая?
— Вам нравилась хозяйка?
Он очевидно, ждал этого вопроса, — раз полицейские и люди из охраны директора старательно вынюхивали возможность интрижки молодой женщины с мускулистым телохранителем, так почему бы и знаменитому частному детективу не спросить о том же?
— Директор меня кастрировал бы, — ровно ответил Торопов.
— Все так говорят.
— Все директора?
— Все телохранители.
— Многих видели?
— Я специализируюсь на раскрытии семейных тайн и встречал бесчисленное множество телохранителей, тренеров, инструкторов, одноклассников… Я знаю, как говорят люди, которым есть что скрывать.
— Я не такой умный, как вы, — развёл руками Алексей. И закурил следующую сигарету. — Я не смог бы нормально общаться с директором, и он всё понял бы.
— Часто общались?
— Докладывал о передвижениях Тины Александровны раз в неделю. Лично.
Об этом Мальцев умолчал.
И это, между прочим, всё меняло: бывший кикбоксёр ни за что не устоял бы перед силой бесцветного взгляда главного в нашем расследовании человека. Полицейские и коллеги зря мучили несчастного Торопова.
— Почему вы не были с хозяйкой в ночь убийства?
— Там написано, — Алексей кивнул на планшет, в который я загнал основные материалы по делу и которым пользовался во время разговора.
— Там написаны все показания, но я не люблю записи, — улыбнулся я. Без обаяния улыбнулся, не как горожанке Изельшприц. — Хочу слышалть ответ.
Торопов смял сигарету в пепельнице. Я его бесил. Хорошо.
— Директор уезжал на три дня в командировку. В последний день перед его возвращением Тина Александровна решила остаться в городе — назавтра они должны были обедать с какой-то крупной шишкой.
Об этом Мальцев тоже не упомянул, но для расследования их несостоявшийся распорядок особой роли не играл.
— С утра Тина Александровна ходила в бассейн, затем пообедала с Еленой Марковной… — Торопов выдержал паузу и уточнил: — Изельшприц.
— Я понял, о ком вы.
— Затем они съездили к ювелиру — через месяц будет большой приём там… — телохранитель выразительно ткнул указательным пальцем в направлении потолка. — И Тина Александровна с Еленой Марковной заказали драгоценности. У ювелира они пробыли до шести вечера, затем поужинали, и в двадцать один восемнадцать я доставил хозяйку в квартиру. В смысле — в пентхаус. Тина Александровна сказала, что ляжет спать.
— Так рано?
— Фраза означала, что Тина Александровна не собирается покидать пентхаус. Я проводил её до дверей, затем спустился в подземный гараж и уехал.
— Вы всегда уезжали, доставив хозяйку домой?
— Как правило, — не стал скрывать Торопов.
— Вы ведь личный телохранитель.
— Здание хорошо охраняется и снаружи, и изнутри. В пентхаус ведет отдельный лифт, который просматривается и видеокамерами, и охранниками, подняться незамеченным невозможно. — Алексей пожал могучими плечами: — У меня было право уехать.
— А если хозяйка вас не отпускала?
— Для охраны предусмотрены два изолированных помещения: спальня и кухня. Туда выведена тревожная кнопка. В случае необходимости мы врываемся в пентхаус за несколько секунд. Если бы Тина Александровна велела остаться, я провёл бы ночь в этой комнате.
Все его слова полностью согласовывались с показаниями начальника охраны.
— Как часто госпожа Мальцева оставалась ночевать одна?
— Не реже двух раз в неделю.
— Даже когда директор находился в Москве и ночевал в загородном доме?
— Да.
Тине удивительно повезло с мужем: любит до обожания и отпускает ночевать одну.
Я бездумно провёл пальцем по монитору планшета.
— Не реже… Но могло быть чаще?
— Могло, — подтвердил Алексей. — Однажды Тина Александровна ночевала в городе четыре дня подряд.
— За это время они виделись с мужем?
— Нет, только созванивались. Вот это любовь!
— Госпожа Мальцева вела свободный образ жизни?
— Тина Александровна никогда не выходила за рамки приличий, — заученно ответил Алексей.
И я понял, что он врёт.
Торопов с хозяйкой не спал, но кое-что знает и говорить об этом «кое-что» не хочет. А это, в свою очередь, могло означать, что Тину или же её любовника телохранитель боялся больше, чем директора.
Такое возможно? Поразмыслив, я ответил скорее отрицательно, однако тему тем не менее развил:
— Госпожа Мальцева когда-нибудь обманывала мужа: говорила, что ночевала в квартире, а на самом деле проводила время по своему усмотрению?
— Откуда я знаю?
— Кому знать, как не вам.
— Тина Александровна почти всегда отпускала меня домой.
— Длительную и устойчивую связь скрыть от телохранителя невозможно. Вы должны были заметить хоть что-нибудь.
Он заметил, он очевидно заметил, но держался превосходно — репетировал. И обманул всех, кроме меня. Но у меня не было чем его прижать, а сдавать Торопова полицейским или охране Мальцева я не хотел: это моё расследование.
Придется ждать.
Тем временем Алексей оправился от удара и перешёл в наступление:
— Ваши подозрения не имеют смысла. В лифтовом холле пентхауса стоит видеокамера, ещё одна в самом лифте, ещё одна внизу, в большом холле. Охрана видит, кто куда идёт и когда выходит, а если не видит — смотрит запись. Начальник электронной службы отчитывается перед директором раз в неделю.