— Вторая жена? — спросил Швинн.
— Его шлюха! — прошипела Уотерс. — Мелинда ее ненавидит. Мелинда вернется домой.
Задавать вопросы дальше было бессмысленно. Эйлин Уотерс ничего не знала про «роскошную вечеринку в Вест-Сайде», постоянно повторяла, что место, где убили Джейни, находится в противоположной стороне от Вест-Сайда и, значит, Мелинда была не с ней. Им удалось получить фотографию Мелинды. В отличие от Боуи Инголлса у нее имелся целый альбом со снимками, и хотя последних фотографий Мелинды набралось не слишком много, они нашли подходящую.
Боуи Инголлс был несправедлив к Мелинде Уотерс. У нее оказалась прекрасная фигура, с высокой грудью и тонкой талией. Прямые светлые волосы окутывали спину до самой попки. И еще ослепительная улыбка.
— Она похожа на Мэрилин, правда? — сказала ее мать. — Может быть, она тоже когда-нибудь станет кинозвездой.
По дороге в участок Майло спросил:
— Когда мы обнаружим ее тело?
— Кто, черт подери, знает? — ответил Швинн, разглядывая фотографию Мелинды. — Судя по тому, как все это выглядит, Джейни у него была на закуску, а Мелинда выступала в качестве главного блюда. Посмотри на сиськи. Есть чем поиграть. Да, легко представить, как он с ней развлекся.
Он убрал снимок в карман.
Майло представил себе комнату пыток. Светловолосая обнаженная девушка в наручниках…
— Ну и как мы будем ее искать?
— Никак, — ответил Швинн. — Если она мертва, подождем, когда объявится труп. Если же он все еще где-то ее держит, он в этом не признается.
— А как насчет вечеринки в Вест-Сайде?
— А что насчет вечеринки?
— Мы можем связаться с западным районом, шерифами, полицейским участком Беверли-Хиллз. Иногда такие вечеринки выходят из-под контроля, и кто-нибудь вызывает полицию.
— И что? — поинтересовался Швинн. — Мы позвоним в дверь какого-нибудь богатого ублюдка и скажем: «Извините, сэр, вы зарезали эту девушку?» — Он шмыгнул носом, закашлялся, достал свою бутылочку с лекарством и сделал большой глоток. — Черт, какая там ужасная грязь, у этой Уотерс! Такая американская мамаша — еще одно дурацкое оправдание для взрослого человека. Откуда нам знать, была ли вообще какая-нибудь вечеринка?
— В каком смысле?
— Дети врут своим родителям. — Швинн резко повернулся к Майло. — Слушай, а зачем ты задавал свои идиотские вопросики? Ты что, собираешься учиться на адвоката?
Майло придержал язык, и остаток пути прошел в обычном счастливом молчании. За квартал до участка Швинн сказал:
— Хочешь узнать, не вызывал ли кто-нибудь полицию на вечеринку в Вест-Сайд, валяй, но лично я считаю, что Блондиночка наврала мамаше, ведь роскошная вечеринка — как раз то, что ей понравится. Сто к одному, Джейни и Блондинка собирались где-нибудь проголосовать, добыть дозу, может быть, расплатиться натурой или что-нибудь в таком же духе. Но сели не в ту машину и в результате попали в центр. Джейни оказалась слишком глупа, чтобы учиться на собственных ошибках — или, как я уже говорил, ей нравилось, когда ее связывают. Она ведь была наркоманкой.
— Твой осведомитель упоминал вечеринку в Вест-Сайде.
— То, что болтают на улицах, похоже на арбуз — все время приходится вынимать косточки. Главное, что Джейни обнаружили в центре. Существует высокая вероятность того, что Мелинда найдется где-нибудь неподалеку, если мерзавец захватил и ее, а потом прикончил. Вполне возможно, она лежала у него в багажнике, когда он оставил Джейни на Бодри. Если он выехал на автостраду, то вполне может быть уже в Неваде.
Швинн покачал головой:
— Какие дети все-таки глупые. Две девчонки думали, что весь мир у них в ручках, а он взял, да и оттяпал им их.
Вернувшись в участок, Швинн собрал со стола свои вещи и ушел, не сказав Майло ни слова. Даже не кивнул. Никто ничего не заметил. Никто из других детективов вообще не обращал внимания на Швинна.
Он тут изгой, понял Майло. Интересно, меня случайно сделали его напарником?
Отбросив эти мысли, он развлекался с телефоном до наступления темноты, связался со всеми полицейскими участками, расположенными к западу от Голливудского подразделения, пытаясь выяснить, не поступало ли к ним звонков с вечеринок. Даже не поленился и позвонил в патрульную службу Бель-Эйр и частные агентства, которые следят за порядком в районах Беверли-Вуд, Шевиот-Хиллз и Пасифик-Палисейдс. С этими было труднее всего — они отказывались разговаривать с Майло без разрешения высшего начальства, требовали назвать имя и номер жетона, а потом ему оставалось ждать, когда они сами позвонят — скорее всего напрасно.
Однако он продолжал искать и раскинул свою сеть до Санта-Моники и даже дальше, до южной границы округа Вентура, потому что Мелинда Уотерс как-то раз отправилась на попутках навестить отца, который жил в Окснарде. А кроме того, молодежь просто обожает устраивать вечеринки на пляжах. Майло провел не одну бессонную ночь, катаясь взад и вперед по прибрежному шоссе, глядя на костры, горящие на берегу и отбрасывающие яркие блики на воду, на едва различимые очертания парочек, и пытаясь понять, каково это — любить кого-то.
За четыре часа работы ему удалось нащупать две призрачные зацепки — либо Лос-Анджелес впал в спячку, либо люди перестали жаловаться на шум.
Два громадных нуля: в Беверли-Хиллз, на Роксбери-драйв, глазной хирург праздновал в пятницу свое пятидесятилетие, и какой-то полоумный сосед пожаловался на шум.
— Молодежь? Нет, не думаю, — рассмеялся дежурный офицер. — Гости там были в черных галстуках, страшно важные, и все такое. Оркестр Лестера Ланина играл свинг. Очень пристойно и мирно. Но все равно кому-то не понравилось. Всегда находится какой-нибудь зануда, которому охота испортить людям настроение, верно?
Второй звонок был из Санта-Моники. Празднование бар-мицвы на Пятой улице к северу от Монтаны закончилось после двух часов ночи, когда разбушевавшиеся тринадцатилетние подростки высыпали на улицу и начали запускать фейерверки.
Майло положил телефонную трубку и потянулся. Уши у него горели, шея отчаянно болела. Когда он вышел из участка около часа ночи, в голове злобной мантрой звучал голос Швинна.
Я тебе говорил, болван. Говорил тебе, болван.
Он поехал в бар — самый обычный, на Восьмой улице. Майло пару раз проезжал мимо — довольно жалкое на вид заведение, расположившееся на первом этаже кирпичного жилого дома, видавшего лучшие времена. Посетители, пившие в такое позднее время, тоже были не первой молодости, и его появление снизило средний возраст клиентов на пару десятков лет. Мел Торм на древнем катушечном магнитофоне, неаппетитного вида креветки и миски с крекерами украшали стойку полутемного бара.
Майло выпил несколько порций виски, затем пива и отправился на север, на бульвар Санта-Моника, некоторое время поездил по «Бойзтауну», но ему даже не пришлось сражаться с искушением: сегодня все, кто предлагал себя, казались Майло хищниками, ищущими добычу, и он вдруг понял, что не хочет быть ни с кем, даже с самим собой. Когда Майло добрался до своей квартиры, он снова начал представлять себе, что могло происходить с Мелиндой Уотерс, и ему пришлось достать из шкафа на кухне бутылку виски «Джим Бим». Он устал, ужасно нервничал и беспокоился за девушку. Снять одежду оказалось делом тяжелым, а увидев свое белое тело, Майло зажмурился.