— Мне очень жаль. Эллисон отодвинула тарелку.
— С моей стороны было невежливо вываливать все это на вас. — Она снова робко улыбнулась. — Но вы сами виноваты — вы прекрасный слушатель.
Чисто инстинктивно я потянулся к Эллисон и погладил ее руку. Она сжала мои пальцы, затем медленно убрала руку, взяла свой бокал и выпила, глядя мимо меня.
— Сегодня я читаю лекцию о посттравматическом шоке. Послушайте, Алекс, я была рада с вами познакомиться и желаю вам удачи в вашем расследовании. Но мне пора.
Она подозвала официанта и, несмотря на ее протесты, я заплатил за наш обед. Эллисон достала из сумочки золотую пудреницу и губную помаду, подкрасила губы, а потом внимательно изучила свое лицо в зеркале. Мы встали из-за стола. Я думал, она окажется высокой, но на трехдюймовых каблуках Эллисон оказалась не больше пяти футов и пяти дюймов роста. Еще одна симпатичная малышка.
Как Робин.
Мы вышли из ресторана вместе. У Эллисон был черный десятилетний «ягуар» с откидывающимся верхом. Она быстро села в машину, сорвалась с места и умчалась, глядя на дорогу прямо перед собой.
Два новых имени: Майкл Ларнер. Уилли Бернс.
Возможно, оба не имеют никакого отношения к делу, но я поехал на юг в сторону Шевиот-Хиллз, нашел «Школу успеха» в тупике к востоку от Мотор и югу от Палмс, остановил «севилью» на другой стороне улицы.
Школа, окруженная белым забором, помещалась в непримечательной двухэтажной коробке рядом с открытой автостоянкой и в лунном свете казалась бледно-голубой. На переднем фасаде окон не было. Стеклянные двери скорее всего вели во внутренний двор. Около полудюжины машин стояло на площадке под очень ярким фонарем, но в самом здании царил мрак, и издалека я не смог разглядеть на нем никаких табличек. Решив проверить, туда ли приехал, я выбрался из машины, перешел на другую сторону улицы и заглянул внутрь сквозь щель в заборе.
Крошечные белые цифры подтвердили, что адрес правильный. Крошечные белые буковки, почти невидимые в темноте, сообщали:
«ШКОЛА УСПЕХА» ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ
Я прищурился, пытаясь рассмотреть, что находится за стеклянными дверями, но двор — если это действительно двор — не был освещен, и я увидел лишь тени и отражения. На улице вовсю кипела жизнь; машины носились взад и вперед по Мотор, издалека доносился слегка приглушенный шум автострады. Я вернулся в «севилью» и поехал в университет, в библиотеку, где, словно изголодавшийся дикарь, набросился на периодические издания.
Про Уилли Бернса ничего — впрочем, это меня нисколько не удивило. Сколько уборщиков попадает в новости? Однако имя Майкла Ларнера за последние два десятка лет появлялось на страницах газет и журналов двенадцать раз.
Два из них относились к тому времени, когда он занимал пост директора «Школы успеха»: статьи, посвященные благотворительным мероприятиям по сбору средств, но ни фотографий, ни цитат. Затем в течение следующих трех лет молчание. И вдруг Ларнер возник в качестве официального представителя киностудии «Максвелл филмс» и вовсю поносил актрису, на которую компания подала в суд за то, что она разорвала с ними контракт. Как развивались события дальше, неизвестно — в газетах эта тема больше не обсуждалась. Год спустя Ларнер снова сменил профессию — стал «независимым продюсером» и подписал договор с той самой актрисой, которая должна была сниматься в научно-фантастическом эпосе. Названия фильма я никогда не слышал.
Киноиндустрия. Учитывая сексуальную агрессивность Ларнера, либо дело в ней, либо в политике.
Следующие четыре статьи привлекли мое внимание, потому что Ларнер стал начальником производства на предприятиях Коссака.
Это были очень короткие статьи из раздела в «Таймc», посвященного новостям из мира бизнеса. У меня сложилось впечатление, что в задачу Ларнера входило убеждать членов совета принять предложения Харви и Боба по развитию предприятий.
Кэролайн Коссак определили в «Школу успеха» вскоре после убийства Джейни Инголлс. Таких детей, как она, в эту школу не принимали, но через несколько лет директор заведения начал работать на Коссаков.
Сегодня вечером я преподнесу Майло отличные новости.
Я вернулся домой и проверил автоответчик. От Робин по-прежнему ничего.
Совсем на нее не похоже.
А потом я подумал: Все изменилось, теперь новые правила.
Неожиданно я сообразил, что так и не узнал маршрут турне. Я не спросил, а Робин не стала говорить. Никто не виноват, мы оба были заняты, и события развивались с головокружительной скоростью, а потом мы распрощались, и она уехала.
Я отправился в свой кабинет, включил компьютер и нашел сайт турне «Мы против голода». Рекламные снимки, адреса, по которым по электронной почте можно приобрести компакт-диски, фотоотчеты о предыдущих концертах. Наконец, города, даты и время следующих концертов. Юджин, Сиэтл, Ванкувер, Альбукерке… все меняется.
Я позвонил в Ванкувер и услышал голос автоответчика: «Мы закрыты… до десяти часов утра».
Ничего у меня не вышло.
Я никогда не пытался исключить Робин из своей жизни. Или пытался? За все время, что мы провели вместе, моя работа оставалась моей работой — я не подпускал к ней Робин. Твердил о конфиденциальности, даже когда в том не было никакой необходимости. Убеждал себя, что так лучше для нее. Она художественная натура, одаренная, чувствительная, ее необходимо оберегать от уродств жизни. Иногда Робин узнавала, чем я занимаюсь, и страдала.
В тот вечер, когда я все испортил, Робин ушла на студию звукозаписи, полная доверия и не сомневаясь в моей честности. Я же, как только за ней закрылась дверь, отправился на свидание с красивой, сумасшедшей и опасной молодой женщиной.
Я роскошно провел с ней время, мы здорово потрахались, но разве мои намерения были не самыми благородными? Ха-ха-ха.
Два билета в Париж; жалкая попытка все исправить. Неожиданно на меня накатили воспоминания о времени, которое я изо всех сил старался забыть.
О времени, когда мы расстались с Робин в первый раз.
Два года назад. И мое плохое поведение было ни при чем. Тогда Робин пыталась отыскать свою дорогу в жизни, понять, что она собой представляет как личность.
Боже, получилось какое-то ужасное клише, какими пользуются звезды, у которых не все в порядке с головой. Робин заслуживает лучшего.
Я люблю ее, а она меня. Так почему же она не звонит?
Тебе давно пора повзрослеть, приятель. Она звонила два дня назад, и ты разговаривал с ней не так чтобы очень уж ласково. Прекрасный принц из тебя вряд ли получится.
Может, я не прошел какого-то испытания, когда так легко позволил ей уехать?
Два года назад она вернулась, но… Не нужно об этом вспоминать.