Через несколько кварталов Бальбоа сузилась. Теперь ее обрамляли в основном жилые дома – аккуратные двухэтажные коттеджи с окнами, выходящими на пляж и море. Мы повернули на Восточную Бальбоа, и с обеих сторон на нас смотрели сверкающие окна, бугенвиллеи, свисающие с балконов, "порше", "лексусы" и "рейнджроверы", припаркованные на мощеных дорожках. Потом показался небольшой коммерческий центр, и Майло сказал:
– Должно быть, это здесь.
Фасады магазинчиков прятались под цветными тентами. Деревья тоже отбрасывали тень на безупречно чистые тротуары и парковку. В воздухе слышались щебетание птиц и еле заметный шум волн, лениво накатывающих на берег. Кафе, винные магазинчики, бутики, торгующие пляжной одеждой, химчистка и салон хироманта. По адресу, который назвал Даггер, находилось одноэтажное оштукатуренное здание на углу Восточной Бальбоа и А-стрит. Вывески не было. Только тиковая дверь и два зашторенных окна. По соседству расположился магазин женской одежды с разноцветным шифоном в витрине. На вывеске закусочной с другой стороны старательно вывели: "Китайский ресторан!" Сквозь стеклянный фасад кафе мы заметили, как повар-азиат мастерски разделывает рыбу, а женщина, стоящая рядом, что-то очень быстро рубит огромным ножом.
Мы припарковались, вышли из машины, и Майло постучал в тиковую дверь, отполированную, словно палуба корабля, и покрытую столькими слоями лака, что удары Майло немного резонировали.
Бен Даггер открыл дверь.
– Вы вовремя.
Он был одет в белую рубашку, широкие светло-зеленые плисовые брюки и коричневые мокасины со шнурками из сыромятной кожи. Даггер недавно побрился, хоть и не очень аккуратно – на влажной шее кое-где остались черные волоски. За толстыми линзами очков глаза казались красными и усталыми. Когда он взглянул на меня, его зрачки увеличились.
Я улыбнулся. Доктор посмотрел в другую сторону.
Майло сказал:
– Приятная поездка. Красивые пейзажи.
Даггер пригласил нас войти в светлую переднюю, где стояли кремовые брезентовые стулья и стол, заваленный журналами. На стенах висели фотографии с видами океана. Через дверь в дальней стене мы прошли в более просторное помещение, пустое и тихое. В каждой стене было по одной белой двери. В приоткрытую дверь слева виднелась очень маленькая комната с голубыми стенами. Внутри стояла лишь одна кровать, покрытая стеганым одеялом, и обычная сосновая этажерка. На полках лежали стопки книг и очки, стояла чашка с блюдцем. Даггер направился к двери справа, однако Майло задержался, чтобы получше рассмотреть голубую комнату.
Даггер остановился и приподнял брови. Майло кивнул на открытую дверь:
– У вас там кровать стоит. Вы и сновидения изучаете?
Профессор улыбнулся:
– Боюсь вас разочаровать, но все не настолько экзотично. Это настоящая спальня. Моя. Я сплю здесь, когда слишком поздно ехать в Лос-Анджелес. Вообще-то я тут жил до того, как переехал.
– Занимали все здание?
– Только эту комнату.
– Уж больно уютная.
– Вы имеете в виду – маленькая? – спросил Даггер, все еще улыбаясь. – Мне много не нужно, поэтому хватало.
Он прошел к закрытой двери и вынул связку ключей. Дверь была заперта на два замка, на табличке значилось: "Частное помещение". Даггер отпер первый замок, и тут Майло спросил:
– А когда вы переехали в Лос-Анджелес?
Профессор, опустив ключи, глубоко вздохнул.
– Все эти вопросы обо мне... Я думал, вас интересует работа Лорен.
– Просто поддерживаю разговор, доктор. Извините, если вам это неприятно.
Уголки губ Даггера слегка приподнялись, и он издал едва слышный смех.
– Нет, все нормально. Я переехал пару лет назад.
– Здесь слишком тихо для вас?
Даггер посмотрел на меня. Я снова улыбнулся, однако он опять отвел взгляд.
– Вовсе нет. Я очень люблю Ньюпорт. Просто дела пошли в гору, мне пришлось чаще бывать в Лос-Анджелесе, и поэтому я открыл брентвудский офис. Он еще не работает в полную силу. Потом я скорее всего закрою местное отделение.
– Почему?
– Слишком накладно. Мы небольшая компания.
– Так ведь дела пошли в гору...
– Да, – ответил Даггер, отпирая второй замок. – Заходите, познакомьтесь с сотрудниками.
* * *
За дверью был большой, светлый офис, разделенный на несколько секторов. Обычная офисная безликость: компьютеры и принтеры, книжные шкафы, растения в горшках и смешные календари на стенах, мягкие игрушки на полках, освежитель воздуха с запахом сирени и голос Шерил Кроу, льющийся из магнитофона на охладителе с водой.
Около охладителя стояли четыре женщины в возрасте от двадцати пяти до тридцати пяти лет. Все они были очень привлекательны и одеты в свитера и брюки, выглядевшие как униформа. Даггер выпалил одно за другим четыре имени: Джильда Торнбург, Салли Патрино, Кэти Вайзенборн, Энн Байлер. Байлер, секретарь, уже подготовила учетные карточки Лорен.
Майло быстро просмотрел их и начал расспрашивать женщин. Да, они помнят Лорен. Нет, они не знали ее близко. Понятия не имели, кто бы хотел причинить ей зло. Часто всплывало слово "пунктуальная".
Пока женщины разговаривали с Майло, я пытался увидеть признаки неискренности. Но усмотрел только замешательство, обычное для честных людей, впервые столкнувшихся с убийством. Бен Даггер ушел в небольшую комнатку, в которой висел огромный постер с изображением милых и смешных коал, и повернулся к нам спиной.
Время от времени то одна, то другая женщина посматривали в его сторону, словно ища поддержки.
Женщины.
Он окружал себя только женщинами.
Как отец, так и сын?
Майло обратился к нему:
– Доктор Даггер, если вы не возражаете, я бы хотел взглянуть на комнату, где работала Лорен.
Даггер повернулся.
– Конечно.
Пока он шел к нам, Майло сказал:
– Да, и еще одно. У вас тут девушка по имени Шона Игер не работала?
Все четыре женщины покачали головой.
– Вы уверены? Ни как доброволец, ни в качестве ассистента?
Подошел Даггер.
– Вы о ком?
Майло повторил имя.
– Нет, – ровно ответил Даггер, его глаза оставались неподвижными. – Не припоминаю. Энн, что скажете?
– Уверена, я не слышала этого имени, хотя все равно посмотрю. – Она уткнулась в свой компьютер. – Нет. Шоны Игер у нас не было.
– А кто она? – спросил профессор у Майло.
– Одна девушка.