– От китайской еды меня замучила жажда, – произнес Майло.
Мы спустились в переполненном лифте вниз, в студенческое кафе. Вдыхая запахи готовящейся еды и оглушенные шумом подносов, купили кока-колу и сели за столик у задней стены. Стена была из дымчатого стекла и выходила в атриум.
– Итак, что ты думаешь о Минди?
– Она не мастер врать, – ответил я. – Так сжимала ручку, что, будь чуть посильнее, непременно бы ее сломала. Особенно когда говорила о фотографиях. По словам Адама Грина, выпали черно-белые снимки, а не страницы из журнала. Минди старалась выдать его за сумасшедшего, а мне он показался вполне достойным доверия. Кроме того, объяснение Минди не имеет смысла. С чего бы это бойфренд стал хранить журналы с обнаженными девицами в ее комнате? У Грина сложилось подозрение, что и Шона, и Минди согласились позировать для журнала. Это объясняет ее волнение.
Майло кивнул:
– Тем более сейчас, когда она стала почтенной замужней женщиной.
– Но ты не стал давить на нее.
– Сегодня ей достаточно. Даже если Шона и позировала обнаженной, пока нет доказательств, что она делала это для фотографа из "Дьюка", а не для какого-нибудь афериста с липовой визиткой. Понимаешь, я не в силах представить, чтобы "Дьюк" нанял фотографа, больного на голову. Им есть что терять. Не могу же я ворваться в штаб-квартиру корпорации Тони и потребовать фотоархивы.
У Майло сработал пейджер. Он прочитал номер, попробовал набрать его по мобильному, не смог соединиться и вышел из кафе. Когда вернулся, спросил:
– Угадай, кто звонил? Лайл Тиг. Мамаша так и не объявилась, зато возник папаша.
– Чего хотел?
– Спрашивал, узнал ли я что-нибудь и не может ли он помочь. Старался быть вежливым – я почти слышал, как он сжимает трубку от усердия. Ну а потом поинтересовался имуществом Лорен: кто наследник, кто распорядитель ее счета.
– Что за человек!
Майло покачал головой:
– Стервятник, одно слово. Когда я сказал, что понятия об этом не имею, он стал раздражительным. Бедная Лорен, вырасти с таким типом! Иногда я верю, что твоя работа потруднее моей.
Он купил еще одну банку кока-колы и тут же осушил ее.
– По крайней мере, – сказал я, – Минди подтвердила: Шону привлекали мужчины в возрасте. Это и история с "Дьюком" – реальная или вымышленная – обеспечивает возможную связь между ней и Лорен.
– Даггер, – кивнул Майло.
– Мужчина среднего возраста, богатый, с ученой степенью. Психолог – ни больше ни меньше. Он, как никто другой, отвечает требованиям Шоны. Что же касается липовых визиток, то они ему не нужны. На крайний случай у него всегда есть отец. Вполне реальный, хочу добавить. Даггер может использовать журнал в качестве приманки. То же самое с "интимным проектом".
– Ведет двойную жизнь? Мистер Чистюля днем, и бог знает кто по ночам?
– Даже днем он странный, – сказал я. – У него нет клиентов, однако он продолжает держать лабораторию. Сажает людей в маленькую комнату и замеряет, как близко они подходят друг к другу. По мне, это больше смахивает на вуайеризм, чем на серьезную науку. И не забывай: Даггер давал объявления в газете незадолго до исчезновений и Шоны, и Лорен.
– Его сотрудники утверждают, будто Шона никогда не была в Ньюпорте.
– Значит, он уничтожил записи. Или встречался с ней в другом месте. Фотографировал ее в какой-нибудь студии, использовал офис в Брентвуде. Шона вся разоделась для того уик-энда, якобы проведенного дома. Только Минди не купилась на подобное объяснение и предположила очевидное: Шона поехала на свидание. Девушке было восемнадцать лет, она любила красивые вещи и открыто признавалась в своей тяге к зрелым мужчинам. Не нужно быть гением, чтобы использовать это. И есть еще одно, над чем бы следовало задуматься. Между исчезновением Шоны и смертью Лорен прошел год, но это вовсе не означает, что в промежутке не было других жертв.
– Я проверял, – сказал Майло. – Сразу после того, как ты рассказал мне о Шоне. Ничего похожего больше не случалось.
– Всякое бывает, – отозвался я. – Иногда происходит такое, о чем никто и не подозревает. Даже полиция. Особенно когда замешаны деньги.
Майло не ответил. Хотя и не стал спорить.
* * *
Мы вышли из медицинского центра и направились к месту, где оставили машину. Стоянка там была запрещена, и под дворником желтел штрафной талон. Майло скомкал его и бросил на заднее сиденье.
Я сказал:
– Нужно будет поговорить с матерью Шоны. По крайней мере она подтвердит или опровергнет информацию о том, проводила ли Шона выходные дома, в Санто-Леоне. Может, она все еще работает в "Хилтоне".
– Еще один человек, которого придется огорчить. Ладно, давай заскочим туда. Потом я поеду в Шерман-Оукс, повидаюсь с Джейн Эббот. Сегодня просто День матери.
* * *
Отель "Хилтон" находится в западной части Беверли-Хиллз, как раз в районе, где над Уилширом довлеет влияние лос-анджелесского Загородного клуба. От Вествуда мы добрались туда за пять минут. Менеджер по персоналу отеля был очень любезен, но чересчур аккуратен. Он несколько раз проверил информацию, перед тем как сообщить нам, что миссис Игер уволилась из "Хилтона" девять месяцев назад.
– Она не долго задержалась, – сказал Майло. – Были какие-то проблемы?
– Никаких проблем, – быстро ответил помощник менеджера, маленький дружелюбный человек по имени Эсай Вальпараисо, одетый в узкий коричневый костюм. – Мы не увольняли ее, она просто ушла. Здесь так и записано.
– Не знаете, где ее найти сейчас?
– Нет, сэр. Мы не следим за дальнейшей судьбой бывших работников.
– Чем она занималась, уборкой?
– Да, сэр. Была экономкой на первом этаже.
– Можно узнать ее последний адрес?
Вальпараисо положил руки на стол.
– Надеюсь, сэр, она не сделала ничего такого, что могло бы отразиться на репутации отеля?
– Нет, если только человеческое горе не отражается на вашей репутации.
* * *
– Кохран, дом тысяча двести, – прочитал Майло по листку, который дал нам помощник менеджера. – Минди называла тот же адрес.
Он проверил имя Агнес Игер по базе данных.
– Ни арестов, ни штрафов, ни нарушений. Правда, здесь стоит только адрес в Санто-Леоне.
– Может, она все бросила и вернулась домой?
Майло позвонил в справочную, чтобы узнать телефонный номер по адресу в Кохране. Оказалось, телефон по данному адресу не значится.
– Что ж, давай посмотрим на этот Кохран.
Под номером тысяча двести, к югу от Олимпика, на восточной стороне улицы, числилась белая оштукатуренная коробка на шесть квартир, украшенная узором из синих ромбов там, где краска еще не стерлась окончательно. Открытая стоянка, забитая старенькими седанами, и безупречно чистая земляная площадка на том месте, где планировался газон. На почтовых ящиках фамилии Игер мы не нашли и уже собрались уходить, когда чернокожий старик, который опирался на тонкую алюминиевую палку, служившую ему тростью, вышел из подъезда и окликнул нас.