— Так что там с сексуальностью Флоры?
— Да, я говорил это Лайзе, но говорил только для того, чтобы она мне дала… Ведь вы говорите перед этим делом со своей женой?
Майло молча улыбнулся.
— Им нужно, чтобы вы говорили, — продолжал Николс. — Женщины. — Он несколько раз открыл и закрыл ладонь, изображая болтовню. — Ты возвращаешься домой после тяжелой работы, и тебе хочется только разогреться, а им хочется поговорить. Бла-бла-бла. Вот и говоришь им то, что они хотят услышать.
— Вашей жене хотелось услышать о недостаточной сексуальности Флоры?
— Лайзе хотелось услышать, что она пылкая, самая пылкая, что я никогда в жизни не встречал более горячих женщин. — Николс хмыкнул. — Вот и все.
Майло шагнул вплотную к Николсу:
— Вы успокаивали Лайзу тем, что чернили Флору? Почему вы выбрали именно Флору в качестве плохого примера? Есть какая-то особая причина для этого?
Николс отступил.
— Рой, у Флоры действительно были проблемы сексуального характера?
— Если считать проблемой неспособность делать это.
— Она не могла заниматься сексом?
— Она не могла кончить. Она ничего не чувствовала, всегда лежала, как… как подстилка. Ей не нравилось делать это. Она прямо такого не говорила, но находила способ, чтобы дать мне понять.
— Что это был за способ?
— Ты прикасаешься к ней, а у нее на лице появляется такое… огорченное выражение. Словно она… словно ты ее обидел.
— И все же вы с ней встречались… сколько… год?
— Меньше. — Николс округлил глаза. — Я понял, куда вы клоните.
— Куда же, Рой?
— Что я разозлился на нее из-за того, что она мне не давала, но все было не так. Мы не цапались, я ничего ей такого не делал, всегда был сдержан с ней. Я водил ее в кино, в рестораны. Тратил на нее деньги, приятель, а взамен ничего толком не получал.
— Что и говорить, неважный бизнес.
— Понимаю, я выгляжу в ваших глазах плохим парнем. — Мясистые плечи Николса опустились. — Но как бы я ни выглядел, у меня полное алиби со всех сторон, поэтому можете думать что хотите.
— Рой, вы порвали с Флорой из-за ее сексуальных проблем?
— Частично так, но разве в этом есть что-то ненормальное? Да и вообще мы не подходили друг другу. Мы были соседями, вместе росли, наши родители ходили друг к другу в гости, устраивали совместное барбекю, ну и так далее. Все старались свести нас… Понимаете, что я имею в виду?
— Родительское сводничество, — подсказал я.
Николс благодарно посмотрел на меня.
— Ага, именно так. "Флора такая хорошая девушка", "Флора станет прекрасной матерью". И она обхаживала меня, делала это совершенно явно. И я к ней хорошо относился, она не была дурнушкой и могла стать девочкой что надо, если бы знала, как одеваться. И как трахаться. Однако, знаете, мы скорее околачивались, чем встречались. При всем при том я потратил на нее немало денег, в ресторане я часто заказывал лобстеры. Когда мы расставались, все было спокойно.
— Она совсем не огорчилась?
— Конечно, огорчилась, но не закатывала никаких истерик. Понимаете, о чем я? Она немного поплакала, я сказал, что мы останемся друзьями, и все.
— Вы остались друзьями? — спросил я.
— Враждебности точно не было.
— Вы продолжали видеться?
— Нет, — сказал Николс, глядя теперь на меня с настороженностью. Он положил большую ладонь на свою бритую голову и соскоблил кусочек сожженной солнцем кожи. — Я встречал ее у своих родителей. Ничего плохого между нами не было.
— Те обеды с лобстерами… — сказал Майло. — Какое-нибудь особое место?
Николс перевел взгляд на него:
— Я могу есть лобстеров где угодно, но Флора любила одно местечко в Марине, у залива.
— "Бобби Джейс"?
— Да, именно так. Флоре нравилось смотреть на лодки. Но однажды я предложил организовать круиз вокруг Марины, а она сказала, что страдает морской болезнью. В этом вся Флора. Одна болтовня.
— Рой, планировалось, что Флора поедет на завтрак в "Бобби Джейс". Однако днем раньше ее убили, и эта поездка с ее новым другом не состоялась.
— И что?
— Я по поводу нового друга…
— Новый друг? Не представляйте дело так, словно я старый парень и она бросила меня, а я весь изошел дерьмом. Все это полная чушь!
— Я вообще-то так и не понял, — сказал Майло, — вы с Флорой спали или нет?
— Скорее пытались. Флора могла вести себя так, словно ей склеили ноги. И всегда вела себя так, словно ты ее обижаешь. Хотите знать мое мнение? Именно поэтому она попала в неприятности. — Николс вызывающе выдвинул подбородок. — Что, если она завела какого-нибудь парня, а потом не смогла выпутаться? Некоторые ребятки не столь чуткие и понятливые, как я. Насколько мне известно, тот ее новый друг появился неожиданно. Он казался молчуном, но всегда ли таковые являются тихонями?
— Вы встречались с ним?
— Один раз. Флора притащила его в дом к моим родителям в День благодарения. Был вечер, и мы только закончили набивать брюхо. Я развалился на диване, а когда я так наедаюсь, приятель, то меня лучше не волновать. Лайза с мамой мыли посуду, а мы с отцом кайфовали, глядя в телик, и тут, ух, звонок в дверь. Входит Флора, вся разодетая, рука об руку с этим бледным дохляком и его вонючими усами. Причем он явно чувствует себя не в своей тарелке, типа: "Какого хрена я здесь делаю"? Флора заявляет, будто пришла повидать моих родителей, но я-то понимаю, что она просто хочет показать, что у нее и без меня все хорошо. Таковы все женщины. — Николс пощелкал зубами. — Вы его проверяли, этого мистера Учителя?
— Похоже, вы не высоко оцениваете ван Дайна.
— Я не имел ничего против него, я был счастлив, что он ее нашел: возможно, он смог с ней справиться. — Николс улыбнулся. — А может, не смог. Выяснять это — ваша работа. Теперь я могу идти, чтобы заработать несколько баксов?
— Где вы были в прошлый понедельник вечером, скажем, между семью и одиннадцатью часами?
— В понедельник? А что? Что случилось в понедельник?
Майло шагнул ближе. Его глаза находились на одном уровне с глазами Николса, между носами было всего несколько дюймов.
Подбородок Николса продолжал оставаться выпяченным, однако глаза затрепетали и он вздрогнул.
— Отвечайте, пожалуйста, на вопрос, Рой.
— Понедельник… Я был у родителей. — Николс снова покраснел. На этот раз краска дошла до самого лба. — Я живу там, пока не нашел нового места.
— Вы уверены, что были там в понедельник вечером?
— Да, уверен. Я встаю каждый день в четыре тридцать утра, чтобы успеть принять душ, съесть хороший завтрак и быть на работе в шесть тридцать. Я работаю как вол целый день, прихожу домой, занимаюсь по хозяйству, ем, смотрю телик и в восемь тридцать ложусь спать. Таков круговорот моей жизни, и я к нему отношусь спокойно. А вот к чему я не могу относиться спокойно, так это к тому, что вы приходите и беспокоите меня без всякой причины. Я не обязан болтать с вами почем зря, потому иду работать.