— Только не сейчас, — возразила Петра. — Отец настроен явно враждебно и не скрывает, что не хочет иметь с нами дело. Надеюсь, миссис Д. окажется более сговорчивой, но в доме верховодит он. А то, что Драммонд — адвокат, еще больше усложняет проблему и увеличивает риск. Одно неверное движение — он поднимет адвокатский шум и цепочка доказательств оборвется. Если бы нам хватало людей, я продолжала бы следить за домом. А в нашем теперешнем положении я могу лишь еще немного поработать на улицах. Продолжить поиски людей, которые помнят Эрну или Кевина. — Петра посмотрела на Шталя: — Совсем нелишнее поискать и ее родителей.
— Дональда и Колетт, — откликнулся Шталь. — Я займусь поисками в национальном масштабе.
— Струна от гитары, — побормотал Майло. — Пока мы фальшивим.
— Пока мы даже не знаем, что это за песня, — добавила Петра.
Элисон приехала на такси с опозданием на полтора часа. Косметика на ней была свежая, а сама она выглядела изнуренной. У меня на гриле жарилась пара бифштексов, на сковородке — спагетти в оливковом масле с чесноком, а сам я смешивал салат-латук с маслом.
— Я была не права, — сказала она. — Обед из того, что есть, — это прекрасно.
— В самолете тебя не угощали арахисом?
— Мы были счастливы уже тем, что приземлились. Какой-то мужчина напился и начал скандалить. Казалось, дело кончится полным безобразием. Но мы утихомирили его и он наконец заснул.
— Мы — это кто? — спросил я.
— Я схватила его за одно колено.
— Шина, королева джунглей. Элисон согнула руку и показала бицепс.
— Это было ужасно.
— Храбрая девочка, — похвалил ее я и обнял.
— Когда такое случается, и подумать не успеешь, как начинаешь действовать… Мне нужно присесть. А вино в меню есть?
Мы долго обедали, болтали, постепенно погружаясь в легкое опьянение. Позднее, уже раздетые, мы лежали в кровати обнявшись, но любовью не занимались, и уснули как студенты, снимающие квартиру в складчину. Я проснулся в четыре утра, увидел, что Элисон в кровати нет, и пошел искать ее.
Она сидела на кухне, в полутьме, в одной из моих теннисок и пила быстрорастворимый кофе без кофеина. Причесалась она небрежно, косметику смыла, босые ноги на фоне дубового пола казались гладкими и белыми.
— Надо отвыкать от установившегося биоритма.
— Колорадского?
Элисон пожала плечами. Я сел.
— Надеюсь, тебя не смущает, что я бродила по дому, пытаясь устать. Что за футляры для гитар сложены во второй спальне? — Я рассказал ей. — Бедная Робин, — вздохнула она. — Какое несчастье. Ты поступил правильно.
— По-моему, да.
Она откинула со лба черную прядь волос. Глаза у Элисон были красные. Без косметики она слегка побледнела, но зато помолодела.
Я наклонился к ней и поцеловал в губы. От нас обоих пахло чем-то кисловатым.
— Итак, она вернулась в Сан-Франциско?
— Да.
— Помочь ей было нужно. Теперь сделай кое-что и для меня. Элисон встала, скрестила руки и подняла тенниску, обнажив стройное белое тело.
В семь часов меня разбудило ее легкое похрапывание. Я смотрел, как поднимается и опускается грудь Элисон, вглядывался в ее милое бледное лицо. Рот у нее был полуоткрыт, а губы изогнуты так, словно она думала о чем-то веселом. Длинные пальцы сжимали простыню.
Сжимали крепко. Под веками быстро бегали глаза. Видит сон. Судя по напряжению тела, сон был не из приятных.
Я закрыл глаза. Элисон перестала похрапывать. Потом снова начала. Когда она, открыв глаза, увидела меня, лицо ее выражало замешательство.
Я улыбнулся.
Она села, охнула и смотрела на меня как на незнакомца.
— Доброе утро, беби. — Элисон протерла глаза. — Я не храпела?
— Ничуточки.
Все утро ей предстояло принимать пациентов, и она ушла в восемь. Я прибрался в квартире, подумал о том, как там Робин в Сан-Франциско, о краже инструментов Беби-боя и о том, что это значило и значило ли что-нибудь вообще.
В трех кварталах к югу действовал и шайки хулиганов…
Но украли только гитару Беби-боя.
Зазвонил телефон. Майло сообщил:
— Следы удушения на телах Джули и Левича точно соответствуют тем, что оставляет гитарная струна нижнего ми. И что это значит?
— Все касающееся этих убийств не случайно, — ответил я. — И это беспокоит меня. Ты разговаривал с детективами Тихоокеанского отделения?
— Они считают это обычной ночной кражей со взломом.
— Это хорошие детективы?
— Средние. Но нет оснований считать, что они ошибаются. Там, где живет Робин, такое случается часто.
Я подумал о том, как мы с Робин жили в Глене. Более дорогой и безопасный район. Кроме тех случаев, когда он не был безопасным. Несколько лет назад один психопат-убийца спалил дом.
Наш дом.
— Я попросил, чтобы они в течение нескольких недель направляли туда полицейских в форме для несения патрульной службы.
— Обычные два проезда в сутки?
— Да, я знаю, но это лучше, чем ничего. Я также сообщил им данные о машине Кевина и номерных знаках и сказал, чтобы на нее обратили особое внимание. Пока Робин в Сан-Франциско, не беспокойся. Шталь с домохозяйкой вчера вечером посетили квартиру Драммонда. Он коллекционирует игрушки и журналы, у него множество компьютеров и принтеров. Ни гитар, ни струн, ни бросающих в дрожь трофеев — никаких уличающих его предметов. И ни одного экземпляра «Груврэт». Это интересно.
— Заметает следы или хранит все в другом месте, — заметил я. — Интересно, не второй ли раз Шталь посещает квартиру Кевина?
— Что ты имеешь в виду?
— Обычно Шталь спокоен, как изваяние. Вчера, когда ты заговорил о посещении квартиры, глаза у него забегали и он опустил их.
— В самом деле… странный он какой-то, это точно… Там есть журналы с голубой порнографией. Ужасные вещи. По словам Шталя, Кевин вел спартанский образ жизни, у него немного одежды, ничего существенного в виде личных вещей. Это можно объяснить либо тем, что он надолго подался в бега, либо тем, что у него есть другое убежище.
— Это также признак психической деградации, — добавил я, — уход в себя, наплевательское отношение к родительским ценностям.
— Петра решила еще раз попытаться поговорить с его родителями, особенно с отцом. Я направляюсь в административное здание, где находится контора Эва Киппера. Посмотрю, нельзя ли узнать еще чего-нибудь о его приятельнице. Дело в том, что один из его соседей позвонил мне. Он утверждает, что Эв последнее время выглядит чрезвычайно раздраженным. Топает по полу ногами, потушив свет. Они боятся звонить полицейским. Его приятельница последние дни тоже угнетена, обедала одна. Я не вижу очевидной связи с нашими делами, но и никаких других зацепок у меня нет. Чем больше я думаю об Эрне Мерфи, тем сильнее мне хочется узнать о ней. Но Петре удалось найти лишь несколько торговцев, которые смутно помнят, что Эрна бродила по их улице. Ни приятелей, ни любовников. Она всегда ходила одна.