— Что же они делали?
— Просто разговаривали. Так, словно тот парень спрашивал у Юрия дорогу куда-то или что-то вроде этого.
— Мужчина ушел пешком?
— Ммм… думаю, да. Но не ручаюсь. Честное слово, я не помню подробностей. Все это лишь предположения. А кто он такой?
— Возможно, никто. Спасибо, мадам.
Сантос закрыла дверь — судя по всему, обеспокоенная.
Шулль жил в доме на Аспен-уэй на Голливудских холмах, и Шталь остался в этом квартале на всю ночь для наружного наблюдения, но так ничего и не увидел.
— На каком расстоянии находится Аспен от указателя «Голливуд»? — спросил я Майло.
— Прямо у подножия холма и чуть восточнее. Неподалеку от дома Кевина.
Майло заехал ко мне вскоре после совещания, долго разговаривал по телефону, потом мы уселись за кухонный стол, чтобы кое-что обсудить.
— Поблизости от студии, где записывалась Чайна, — заметил я, — или от «Змеючника». Можно было бы сказать, что Шулль предпочитает удобный район Голливуда, но у нас три убийства в Вест-Сайде, не говоря о Бостоне. Этого парня трудно припереть к стенке.
— Как тебе представляется связь между Шуллем и Кевином? Тандем учитель — ученик, превратившийся в порочную связь?
— Это одна из возможностей. После моего посещения Шулль мог занервничать и посоветовал Кевину затаиться. Кто-то из них или оба подобрали Эрну и избавились от нее, потом Шулль отвез Кевина в аэропорт, оставил там его машину и вернулся домой на такси.
— Я прикажу своим детективам проверить таксомоторные парки. — Майло позвонил еще куда-то, отдал распоряжение. — А еще какая возможность?
— Терри Драммонд права, и ее сын невиновен.
— Если Кевин действительно невиновен, то, вероятно, мертв. Если он и дал деру, то сомневаюсь, что в Бостон. Шуллю хватило бы ума не допустить этого.
Я понимал ход мыслей Майло: сколько еще городов? Сколько еще трупов?
Запищал мобильник. Звонили из офиса коронера. Пока Майло говорил, я сходил в свой кабинет и прокрутил имя А. Гордона Шулля по механизмам общего поиска. Обращение к персональному сайту Шулля вывело меня на неактивное извещение. Тридцать один дополнительный ответ, две трети из них в перезаписи. Двенадцать из двадцати оригинальных представляли собой упоминание имени Шулля в публикациях колледжа «Чартер» и были связаны с проведением симпозиумов факультета коммуникаций и его собственными публикациями.
«Роль художника в современном обществе».
«Пропагандистская журналистика — приемлемый инструмент перемен или бесполезная уловка?»
«Рок-н-ролл, прибежище разврата, и сексуальность как метафора для современного искусства».
«Лингвистика как судьба. Почему Ноам Чомски мог бы стать Богом?»
Одно название вызвало у меня учащенное сердцебиение.
«"Ледяное сердце": предельный фатализм художественного творчества».
Ни краткого содержания, ни справки. Шулль представил эту работу в кафе, расположенном в районе Венис, на вечеринке, посвященной памяти Эзры Паунда.
Я проверил места других его презентаций. Все они были неформальными встречами в кафе или подобных заведениях. Ничего не значащая информация в виде резюме. Не поэтому ли доктор Мартин неодобрительно относилась к своему коллеге по кафедре? А может, это выходило за какие-то пределы?
Вспомнилась непринужденность, с какой Шулль общался со студенткой возле двери своего кабинета. Клевый проф? Слишком дружелюбно настроенный хлыщ? Наука, как и политика, открывает перед аморальной личностью множество возможностей.
Кафе в Венисе. Что значит концепция комфортного района в Лос-Анджелесе? Здесь, если у вас есть машина, вы властелин своей судьбы.
Потом я задумался еще об одном…
Вернулся Майло.
— Раны на теле Мехрабиана аналогичны тем, что были обнаружены на теле Беби-Боя. Удавка тоже была крученой. И представь себе — на этот раз наш плохой мальчик оставил вещественное доказательство: пару коротких волос с лица — рыжих с сединой. У Мехрабиана тоже борода, но длинная и черная. Убийца получил по морде. В буквальном смысле.
— Шулль щеголяет пятидневной щетиной. Рыжей с проседью. Послушай, Шерлок, по оценке коронера, волоскам пять-шесть дней.
— И что теперь? — спросил я. — Ты допрашиваешь его и, получив ордер, выдергиваешь волосы из его бороды?
— Мы пока далеки от этого.
— Несмотря на улики?
— Я позвонил в кабинет помощника окружного прокурора. Они считают, что улик недостаточно.
— Меняет ли дело то, что Шулль богат? Майло улыбнулся.
Помощник прокурора вздрогнет, узнав об этом.
— Вот это могло бы содействовать нам. — Я указал на упоминание о «Ледяном сердце» на моем экране.
— Ух ты! — воскликнул Майло.
— Ну теперь-то Шулля можно привлечь?
— Скорее всего нет. Литературное произведение как вероятный мотив не годится.
— А что насчет вот этого? На той же неделе, когда убили Анжелику Бернет, в Бостоне состоялось шесть конференций. Ты говорил, что одна из них отчасти была посвящена средствам массовой информации. Похоже, это могло бы заинтересовать Шулля.
Майло вынул блокнот и стал листать странички.
— «СМИ и государственная политика. Гарвард».
— Кто ее проводил?
— Это все, что у меня есть, — ответил он.
— Уточнить?
— Да. Используй свою степень доктора философии для доброго дела. Пожалуйста.
Майло ушел, пообещав вернуться через час. Мне понадобилось примерно столько же времени. В конце концов я получил список участников конференции по вопросам СМИ. Конфиденциальность и все прочее замедлили процесс, но один из моих однокашников преподавал в Гарварде, и я позвонил ему. Возобновил наши отношения, бессовестно присовокупил к моим ученым степеням имена знаменитых людей, наговорил с три короба о якобы планируемом симпозиуме на тему «СМИ и насилие». Соврал, будто список мне нужен для того, «чтобы сделать мишенью критики соответствующих людей».
Конечной целью этой лжи был один из сопредседателей симпозиума, велеречивый профессор журналистики Вашингтонского университета Лайонел Саут.
— Это была моя работа. Гарвард разрешал нам пользоваться услугами «Школы К.» (Школа Кеннеди), и нам приходилось вставлять в списки сопредседателей имена преподавателей их факультета. Но реально вели симпозиум мы с Верой Мансуко. Она из «Кларка». Ты говоришь, ваш симпозиум состоится в медицинской школе? Что это, психиатрический уклон?
— Эклектика, — ответил я. — А пока я разрешаю конфликтную ситуацию с подачей заявок от медицинской школы, факультета психиатрии и юридической школы.