Но вскоре добыча таконита начала приходить в упадок, что повлекло за собой снижение благосостояния Дулута. Руда перестала кормить людей. Тогда отцы города, заседавшие в совете, решили извлечь пользу из его удачного расположения. Оглядев рудники и шахты, проехавшись по берегу озера, они воскликнули: «Да прибудут сюда туристы!» Горнорудное производство стало своего рода достопримечательностью. Любители промышленной экзотики со всей страны устремились на мост, на котором сейчас курил Страйд, чтобы поглазеть вниз, на канал и на проходящие по нему большегрузные суда.
Но только не сейчас, в четыре утра. Страйд стоял в одиночестве. Делая длинные жадные затяжки, он рассматривал ржаво-красный корпус сухогруза, неторопливо проползавшего под мостом. На его палубе стоял мужчина и тоже курил. В утренней полутьме его фигура была едва различима. Он поднял руку и помахал Страйду как старому знакомому. Страйд махнул ему в ответ. Он вполне мог бы оказаться на месте этого моряка, сложись его жизнь так, как он и предполагал, когда был подростком.
Когда мост опустился, Страйд сел в свой «бронк». Двигаясь по мосту, он вслушивался в жалобное поскрипывание настила под колесами машины, глядел вниз на сухогруз – он все так же пламенел на зеркале воды, направляясь к озеру. Вместе с ним уходила и часть Страйда. Это чувство он испытывал всякий раз, провожая взглядом корабли. Очевидно, поэтому он и остался жить здесь.
Жители Пойнт-Парка, веселые и сердечные, терпели туристов, бури, штормы, метели, наледи, и все только ради полумесяца идиллических летних дней, которые делали это место лучшим на всей земле. Здесь был пляж, уменьшавшийся ежегодно на несколько сантиметров. От крошечных задних двориков коттеджей его отделяли заросли высокой мягкой травы и небольшая рощица. В июле, по воскресеньям, Страйд, как и его соседи, брал шезлонг и шел на пляж, продираясь сквозь травяные заросли. Там он часами сидел, наблюдая, как плывут по каналу лодки, яхты и корабли.
Большинство коттеджей, за исключением тех, что приобрели новые обитатели, понаехавшие из крупных городов, вырвали с корнем или перестроили, были очень старыми и ветхими, избитыми и исхлестанными непогодой. Каждую весну Страйду приходилось красить свое жилище. Сначала он использовал дорогие краски, но вскоре стал пользоваться первой подвернувшейся под руку – все равно никакая краска больше одной зимы не выдерживала.
Его дом, небольшой, квадратной формы, с пятью окнами и дверью в центре одной из стен, к которой вели две ветхие ступеньки, находился метрах в трехстах от моста. Справа от двери располагалась спальня, ее окно выходило во двор. Гараж стоял у левой стены дома, в его ворота утыкалась скрипучая гравийная дорожка.
Страйд вставил ключ в замок, толкнул дверь плечом, вошел в дом. Захлопнув ее за собой и прислонившись к ней спиной, он закрыл глаза и немного постоял в прихожей. Страйд вдыхал аромат старого дерева с примесью подозрительного рыбного запаха крабовых лап, сваренных им дня два назад. Но в воздухе витало еще что-то. Даже через год после смерти Синди он ощущал ее благоухание. Видимо, просто заходил в какое-нибудь помещение, где стояли те же духи и мыло, какими пятнадцать лет пользовалась Синди, а воображение разыграло давно прошедшие картины. Но в его сознании она никуда не уходила. Иногда Страйд явственно чувствовал ее присутствие. Поначалу он хотел избавиться от навязчивого запаха, открывал окна и дверь, устраивал сквозняки. Но когда запах начинал исчезать, Страйд из боязни потерять его закрывал их, затыкая щели.
Он сонно добрел до спальни, выгреб из карманов ключи, мелочь, сигареты и все остальное, высыпал на тумбочку, стряхнул с себя на пол куртку и рухнул на давно не убиравшуюся постель. Ноги ныли, Страйд так и не понял, снял он ботинки или нет. Да ему это было и не важно.
Страйд закрыл глаза, и перед ним снова возникла Синди, как он и ожидал. В последние недели она вроде бы перестала ему сниться, но сегодня он весь день чувствовал, что муки повторятся, ждал их.
* * *
Джонатан очутился в густом лесу, на пустынном и узком шоссе, по обеим сторонам которого на многие мили тянулись березы. Впереди стояла Керри Макграт, рассеченная надвое желтой разделительной линией. Девушка глядела на него, улыбаясь беззаботно и счастливо. На лице поблескивали капельки пота. От быстрого долгого бега грудь Керри высоко вздымалась. Она жадно ловила ртом воздух. Керри помахала ему рукой.
– Синди! – закричал Джонатан.
Улыбка на лице Керри исчезла. Она повернулась, побежала и вскоре исчезла между деревьями. Он попытался догнать ее, торопливо спустился с холма, по которому проходила дорога, метнулся в лес. Ноги отяжелели, левая рука – тоже. Страйд посмотрел на нее и увидел в ней пистолет.
Внезапно он услышал истошный крик.
Он побрел по тропинке, спотыкаясь и смахивая с лица влагу. Что это было? Струйки пота или дождя? Лило как из ведра. Казалось, влага сочится сквозь листья и превращает землю в сплошную грязь. Страйд промок насквозь. Он увидел, как перед ним через тропинку прошмыгнула чья-то тень, громадная, зловещая. Он снова попытался позвать Керри.
– Синди!
Страйд заметил, что впереди, среди деревьев, кто-то остановился и ждет его.
Но это была не Керри.
Перед ним, на фоне двух берез, возникла обнаженная Рейчел. Воздев руки и расставив ноги, она висела в воздухе. Дождь колотил по ее телу и рассыпался мелкими капельками, стекал тонкими струйками по груди, животу и расщелине между ног на землю.
– Тебе никогда не найти меня! – выкрикнула она, повернулась и побежала.
Страйд глядел, как она удаляется, уменьшается ее красивое тело. Вскоре лес поглотил ее. Затем тропинку опять пересекла зловещая тень и исчезла.
Он поднял пистолет, закричал вслед Рейчел:
– Синди!
Он выбрался на небольшую поляну. Под ногами чавкала грязь вперемешку с травой. К озеру стремился, журчал по камням ручей, но вода в нем была светло-красной. Треск и шорох в лесу становились все громче, стучали в ушах и рвали барабанные перепонки. Дождь превратился в сплошной поток.
Вдруг на противоположном берегу ручья он снова увидел Рейчел.
– Тебе никогда не найти меня! – повторила она.
Страйд смотрел на перепачканную грязью фигуру и вдруг понял, что это уже не Рейчел.
На него глядела Синди, протягивала к нему руки.
Через тропинку метнулась та же тень. Чудовище.
– Никогда не найти, – произнесла Синди.
Страйд лежал на кровати, раскинув руки и закопав голову в подушку. Он медленно приходил в себя от тяжелого забытья. Услышал шорох газеты, почувствовал запах пережаренного кофе и открыл один глаз. В метре от него, в кожаном шезлонге, сидела Мэгги Бэй. Ее коротенькие ноги не доставали до пола. В одной руке она держала надкусанный пончик, в другой – большую керамическую чашку с кофе. Она наполовину раздвинула шторы, но и этого было вполне достаточно, чтобы в окно за ее спиной увидеть озеро.