— Я мельком просмотрел их, думал найти какую-то ссылку. Если она и есть, то я ее не обнаружил.
— Может, посмотрим повнимательнее? Он покачал головой.
— Чаты отследить нельзя, потому что они записываются в реальное время и на жестком диске не хранятся. Я говорил с человеком, который считается компьютерным гением, и он со мной согласился.
— Черт! — Петра щелкнула пальцами. — Ладно, как бы там ни было, Добблер этот буклет читал. В его голове засело первое убийство, совершенное Ретзаком, — гражданская жена, что вывела его из себя. Неожиданно Добблер узнает, что его жена ему изменяет, и приключения Ретзака приобретают для него новый смысл. Убийство Марты стало для него не просто местью. Он хочет заново пережить историю, ему вздумалось играть роль большого злодея… Петра покачала головой.
— Добблер захотел стать Отто Вторым, ему вздумалось умертвить семерых невинных людей. Это извращение, но, кажется, здесь просматривается смысл.
— Жертвы, которые вроде ничем друг с другом не связаны, придали ему уверенности, — сказал Айзек. — Он даже не может вообразить, что на него падет подозрение.
Петра улыбнулась.
— Он не знал, что попадет на вас. -в Мне повезло.
Айзек опустил глаза в пол. Покраснел. Петре захотелось найти ему подходящую девушку. Семь невинных людей.
Она села и перечитала буклет. Несмотря на деликатность суперинтенданта Теллера в описании деталей, от убийства Марии Джакометти кровь стыла в жилах.
Ретзака нашли под калифорнийским дубом, неподалеку от санатория. Кишки Марии он повязал себе на шею. Лицо его было спокойно, колени скрещены, как у йога. Он что-то напевал себе под нос и, казалось, пребывал в трансе.
Сезонный рабочий, шедший по парку, заметил этот кошмар и в ужасе бросился к первому попавшемуся полицейскому. Большой детективной работы не понадобилось: Ретзак оставил за собой кровавый след, протянувшийся от игровой площадки к дереву.
— Похоже, он проиграл, — сказала Петра.
— Слава богу, — проговорил Айзек. — Догадываетесь, кого он наметил следующей жертвой?
Петра отложила буклет в сторону. Ей казалось, что голова распухла. Сердце бешено стучало.
— Ретзак убил семерых, Добблер — пока шестерых, — сказала она. — И надо, чтобы все так и осталось.
Она сварила кофе — ему и себе, еще раз прочитала последнюю главу буклета. Последние дни Отто Ретзака; его арест, суд и казнь — все это заняло три недели. Добрые старые дни.
Ретзак поднялся к виселице с вызывающим видом. Заявил, что ненавидит Бога, человечество и «все то, что вы, безмозглые бараны, почитаете за святыню. Дайте мне шанс уйти, и я размозжу каждого из вас, проглочу ваши внутренности, устрою себе пиршество с кровью и студнем».
— Интересно, сколько у нас медсестер итальянского происхождения, — сказала Петра.
— Если Добблер действительно повторяет все до мелочей, — сказал Айзек, — то мы должны искать среди медсестер, ухаживающих за пациентами с заболеваниями органов дыхания.
— Это сузит поиски. Впрочем, это не столь важно. Чтобы предотвратить преступление, мы должны следить за Добблером, начиная с завтрашнего утра. Он не должен подобраться к седьмой жертве.
— Вы только скажите, что мне следует делать.
Он так и подался вперед. Похоже, что всерьез отнесся к местоимению «мы». «О господи!»
— Под словом «мы» я имела в виду сотрудников полиции. Я не имею права вовлечь вас в это дело, Айзек.
Лицо его вытянулось, хотя он тут же попытался скрыть разочарование и кивнул.
— Да, конечно. Я понимаю. Активного участия я принимать не буду. Просто постою в сторонке и посмотрю. Если понадобятся лишние руки или потребуется чем-то помочь, я всегда к вашим услугам.
Петра покачала головой.
— Извините. Вы, разумеется, настоящий герой этого расследования. Без вас ничего бы не случилось. Но привлечение гражданского населения в столь рискованных операциях строго запрещается. Особенно сейчас. Неприятностей мне хватает и без вас.
— Это полный абсурд, — сказал он неожиданно очень твердо. — Я имею в виду ваше отстранение. Селден поубивал столько подростков, а участок беспокоится о соблюдении дурацких процедурных правил.
— Участок — полувоенная организация, и я вынуждена подчиняться.
Петра надела маску спокойного и мудрого ментора, хотя голова шла кругом. Кого же я имела в виду под местоимением «мы»?
Это должны быть она и Эрик. Простите, преподобный Боб и Мэри, сейчас ваш сын нужен мне больше, чем вам.
Эрик станет главным козырем. В слежке ему нет равных: он обладает терпением и хладнокровием. А что, если в доме Добблера есть еще один выход? Или этот подлец изберет сложный маршрут и они завязнут в транспортном потоке?
Потерять его ни в коем случае нельзя. Этого никак не должно случиться.
Три человека лучше, чем два. Три профессионала…
Она посмотрела на Айзека. Удручен, но пытается это скрыть. Может ли она рискнуть? Особенно сейчас, когда сам он находится на подозрении у отряда по борьбе с организованной преступностью.
Может, ей следует прояснить этот вопрос?
Нет, плохая идея.
А почему бы и нет?
— Как поживает Флако Джарамилло? — спросила она. Он побелел. Едва не свалился с дивана.
Прошло несколько мгновений.
— Почему вы спрашиваете?
— Вы мне не ответили, Айзек.
— Что я должен ответить?
— О своих отношениях с Флако Джарамилло.
Он постарался выглядеть спокойно, но лицо его приобрело жесткое выражение. Хищное, слегка испуганное. Руки сжались в кулаки, на предплечьях вздулись вены. Крепкие руки и мускулы приличные. Петра впервые обратила на это внимание. Мощный мозг Айзека заставил ее забыть о том, что он здоровый молодой человек в расцвете лет.
Она затронула что-то, что взволновало его физически. Интересно, как много он от нее скрывает.
— Вот, значит, как, — сказал он.
— Это вы о чем?
— О том, что кто-то из полиции расспрашивал обо мне в кампусе. Детектив по имени Люсидо.
— Бобби Люсидо. Он и его партнер разговаривали со мной несколько дней назад.
Глаза Айзека гневно сверкнули.
— А вы мне об этом не сообщили.
— Я никак не могла этого сделать, дружок. Потому что не знала, что у вас за дела. До сих пор не знаю.
— Идиоты, — пробормотал Айзек. И невесело, дробно рассмеялся.
— Это я не о вас. Но вы работаете с кучкой очень глупых людей.
— Не все же могут быть гениями.
— Я не в этом смысле.