— Слушай, Фиолетовый, а чего ты вокруг него секреты разводишь?
— Сергей Павлович! Неужели и вам надо прописные истины объяснять? Мыслефон — наше секретное оружие в предстоящей миссии.
— От возможных союзников секреты? — начал сердиться Лепестков.
В кают-компанию сунул нос капитан.
— Алисы нет?
— Нет, — сердито буркнул профессор.
— А где она?
— Носик пошла пудрить, — ядовито сказал штурман.
— Мужики, заходите, — распорядился Блад. — Ее тоже прихватило.
Красные от смущения мужики просочились обратно в кают-компанию и заняли свои места за столом.
— А что это за прибор был у Алисы? — осторожно спросил Пит. — Вы его вроде бы назвали миелофон.
— Мыслефон, — поправил капитана Лепестков.
Штурман удрученно посмотрел на профессора. «А что я вам говорил?» — читалось в его взгляде, но Сергей Павлович предпочел этот взгляд проигнорировать.
— Этот кристалл трудно назвать прибором. Уникальный минерал. Подарок одного зарубежного коллеги.
— Какого именно? — вкрадчиво спросил капитан. В этой истории уж больно явственно проскальзывали параллели с литературными героями его родного мира.
— Его настоящее имя наш язык не в состоянии произнести, а потому у нас его зовут Зека Громов.
— Какое оригинальное имя! — фальшиво изумился Блад. — За что он его получил?
— Шумный очень, — пояснил профессор. — И в тюрьме был шумный, и когда я вытащил его оттуда, тоже. Он всегда очень громко выражает свои эмоции.
— А как он попал в тюрьму? — заинтересовался Джим.
— Приняли за сонарианского шпиона, — пояснил профессор. — Это давно было, еще до рождения Алисы. Я два года пороги обивал. Объяснял, что никакой он не шпион, а обычный археолог. Нет, не обычный. Беззаветно преданный работе археолог. Прибыл в Федерацию для проверки своей теории. Представляете, — оживился профессор, — он утверждает, что хомо сапиенс как вид в нашей Галактике раньше вообще не существовал и не было никаких предпосылок для его появления.
— Откуда же он тогда взялся?
— По теории Зеки Громова из какой-то альтернативной вселенной. Их вокруг нас бесчисленное множество. Так вот…
— Знаете, профессор, — поспешил перебить увлекшегося ученого капитан, — я в таких делах не специалист, а вот мыслефон ваш меня заинтересовал.
— Не мой, Алисин. Зека потом еще раз прилетал на Землю с экспедицией и, разумеется, зашел ко мне. Увидел Алису, ей тогда уже пять лет было, как всегда шумно восхитился и подарил ей этот сиреневый кристалл, который нашел в одной из своих экспедиций. А кристалл в ее руках заработал как усилитель мыслей окружающих. Причем он делает это только в ее руках. Похоже, сразу как-то настроился на ее ауру и никого больше не признает.
— Понятно. — Блад откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза и начал думать.
Картина вырисовывалась забавная. Он сам, выскочив из альтернативной реальности, начал играть здесь роль литературного героя, но нарваться на аналогичных героев родного мира как-то не ожидал. Что бы это могло означать?
— Цыпа-цыпа-цыпа…
— Алиса! Что ты делаешь?
Возмущенный вопль Лепесткова заставил капитана распахнуть глаза. Алиса ползла по кают-компании, словно по картофельной грядке, в позе буквы «Ю» с капустным листом в руке, заглядывая по ходу дела под стол и во все углы просторного помещения.
— У меня черепашки разбежались, — разогнулась раскрасневшаяся Алиса. — Или кто-то их украл! Черт знает что творится на этом корабле!
— Стоп! Это какие черепашки? — насторожился Блад. — Случайно не алмазные?
— Нет. Электрические. На прощальном вечере у одного официанта прикупила.
Блад побагровел. Сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, чтобы сдержать эмоции, но, чувствуя, что все-таки не сдержит, выскочил из-за стола и пулей вылетел из кают-компании.
— Что это с ним? — удивилась Алиса.
— На этот раз не знаю. — Профессор тоже был озадачен.
— Пойду поговорю, — двинулась было Алиса к выходу, но Гиви поспешил ее остановить.
— Слушай, не советую.
— Почему?
— Какой-то он сердитый очень. Мне кажется, на тебя.
— За что?
— Не знаю, но дай ему остыть.
— Джим, может, ты по-родственному выяснишь у него, в чем дело? — обратилась девушка к юнге.
— Есть более бескровный способ, — флегматично хмыкнул юноша. — Нола!
В кают-компании появилась гнома.
— Куда пошел капитан? — кинулась к голограмме Алиса.
— В свою каюту.
— И что он там делает?
— Бурно выражает свои эмоции.
— Из-за черепашек или из-за меня?
— Вот этого он не сказал, — хихикнула голограмма.
— А что он сказал?
— Нецензурные выражения опускать?
— Опускай.
— Тогда он промолчал.
— Так, господа, — Блад стремительными шагами вошел в кают-компанию, — благодаря единственной на этом корабле даме на судно проник механический шпион и, возможно, не один. Алиса, сколько у тебя было черепашек?
— Четыре.
— Значит, мы имеем четырех механических шпионов, которых надо срочно найти.
— Чего городишь? — возмутилась девчонка. — Какие механические шпионы? Они живые! Я что, живое от механического не отличу?
— А то, что они электрические, тебя не смущает? — хмыкнул Блад.
— Ну вообще-то животные, использующие электричество как средство защиты и нападения, в природе не редкость. — Профессор Лепестков сдернул с носа очки, извлек из кармана платочек и начал им протирать стекла. — Электрические скаты, угри…
— Но не черепахи! — жестко сказал Блад. — Нола!
— Да, мой капитан? — В кают-компании появилась голограмма гномы.
— Твои электронные датчики могут этих чебурашек найти?
— Черепашек, — поправила капитана Лепесткова и тут же расстроилась. — Как это я сразу ее подключить не догадалась?
— Так могут твои датчики этих черепашек найти? — не унимался Пит.
— А чего их искать? — удивилась гнома. — Они ж не глюки, никуда не пропадали.
— Где они сейчас? — обрадовалась Алиса.
— Одна в грузовом отсеке шарится, чего-то ищет, — начала докладывать гнома, — другая по каюте капитана ползает, третья в капитанскую рубку поползла, а четвертая перед вами на столе сидит.
Все уставились на стол. Как они ее сразу не заметили, одному только Господу Богу известно. Скорее всего, потому что все внимание пассажиров и команды «Ара-Беллы» было обращено на капитана. Но тем не менее на столе действительно сидела… нет, стояла! Стояла на задних лапках забавная черепашка, по панцирю которой проскакивали электрические искры, и деловито сооружала себе бутерброд, прислушиваясь к оживленной беседе.