Таня кивнула.
— И что интересно, — продолжил Себастьен, — мастер Чан творил в эпоху правления императора Канси. Наверное, самого великого и самого могущественного китайского императора за всю историю. Я читал о нем. Он ведь не китаец, а маньчжур, использовал свой врожденный ум и военный талант, чтобы получить то, о чем всегда мечтал, — власть над Китаем. И ориентиром ему служила маленькая книжечка, которая называлась…
— «Искусство войны» великого Сунь-цзы, — закончила Таня.
— Откуда ты знаешь? — удивился Себастьен.
— Потому что я тоже знакома с историей Китая.
— Значит, ты должна помнить слова Сунь-цзы: «Война — это великое дело государства; основа жизни и смерти, путь к выживанию или гибели. Этот императив необходимо тщательно обдумать и взвесить».
— Он сказал также, что «в войне все построено на обмане».
— Вот именно. — Себастьен оживился. — Мы участвуем в войне, а шкатулка, которую нам показывал Магистр, — обман. Умный трюк. Иначе и быть не могло. Шкатулка пуста. Там ничего нет. Магистр знает это, и я с ним согласен.
— Какой отсюда вывод?
— Вывод? — Себастьен пожал плечами. — Я много размышлял о Колледже и его подлинной сути. Это учреждение живет лишь тем, что натравливает страны друг на друга и таким образом держит над ними власть. Причем делает это с виртуозным искусством. — Голос Себастьена стал напряженным. — Ты разве не видишь, Таня, это же происходит сотни лет! У Магистра в руках все нити. Он ими манипулирует для получения желаемого результата. Да, мировая система слишком сложна, чтобы ею мог управлять кто-нибудь один, но Колледж в стремлении к этому немало преуспел. Вспомни астрологические диаграммы в средневековых книгах. Большие концентрические круги, символизирующие землю и небо, а в центре стоит некто и всем управляет. Так вот этот некто и есть Магистр, великий мастер манипуляции и обмана. Он эти нити ни за что из рук не выпустит.
— Тогда зачем он предложил нам состязаться за право занять его пост?
— А он не предлагал, — торжествующе произнес Себастьен. — Он сказал, что Игру проводят Арбитры. И я уверен. Магистр сделает все, чтобы удержать власть. Он же не говорил, что сдается. — Себастьен на мгновение замолчал. — Понимаешь, Таня, любую систему, не важно — земную или космическую, удерживают от распада два принципа. Война и мир. Разумеется, в фигуральном смысле. Война вызывает в системе изменения, которые потом стабилизирует мир. Над этими двумя простыми началами размышляли и продолжают размышлять большинство политиков и философов.
— И какое из двух начал основополагающее?
Себастьен поцеловал ее в щеку.
— В глубине души ты ответ знаешь, так же как и я. — Он доел яблоко и отбросил огрызок в сторону. — Война. И я, черт подери, надеюсь в ней победить!
Нужда воевать изначально присуща человеческой натуре. Если нет других причин, люди затевают войну, побуждаемые честолюбием, прочно укоренившимся в их сердцах, никогда их не покидающим, как бы высоко они ни поднялись.
Макиавелли.
Рассуждения о первой декаде Тита Ливия
Июль. Албания
Горан стоял у главного входа в аэровокзал Тираны, ждал машину и думал. Сейчас предметом его размышлений являлась Албания. Удивительная страна, самая бедная в Европе и самая загадочная. Гористый район на Адриатике с населением четыре миллиона человек, вклинившийся между Грецией и бывшей Югославией. Ее историю нельзя назвать спокойной. В течение многих столетий албанцы находились под гнетом Турецкой империи и приобрели независимость только в 1912 году. В апреле 1939 года, то есть еще до начала Второй мировой войны, страну аннексировали итальянцы. Позднее туда пришли нацисты. После войны верх в Албании взяли коммунисты во главе с доморощенным диктатором Энвером Ходжой. Ничего себе история, усмехнулся Горан. Один тюремный срок за другим.
Появился таксист. Горан помахал ему, чтобы уезжал. Его должны встретить.
Да, Энвер Ходжа был интересный экземпляр. Ничего не скажешь. Сорок лет держал Страну Орлов в железном кулаке. Диктатор старой формации, деспот. Не то что нынешние, которые сматываются, как только запахнет бунтом. Ходжа превратил страну в концлагерь, где любого немедленно уничтожали, стоило лишь пикнуть. Он довел идеи Макиавелли до абсурда. Тот советовал государю уничтожить семью прошлого правителя, чтобы удобнее было держать страну в повиновении. Ходжа, видимо, придал этому совету расширительный смысл и уничтожал семью любого несогласного. И вот так он правил вплоть до самой своей смерти в 1985 году, утвердив в Албании казарменный социализм, где коммунистическая партия выполняла роль фельдфебеля. Люди не имели ни собственности, ни свобод, вообще ничего. Правда, и преступность в стране тоже отсутствовала. Очень любопытный эксперимент. Но когда-нибудь все заканчивается. Закончилось и это. Ходжа умер, рухнула империя Советов, и Албания провозгласила себя демократической республикой. Разумеется, никакой демократией там и не пахло. Даже до событий в Косово, а уж после и подавно. Свобод в стране прибавилось, но формально. Все равно здесь всем правили военные, потому что только у них была сила. Горан изучил здешнюю ситуацию очень хорошо.
— Господин Горан Радич? — спросил приблизившийся молодой офицер.
— Да, это я.
— Прошу вас следовать за мной.
Офицер подвел Горана к правительственному автомобилю, где его встретил более высокий чин. Среднего роста, темноволосый, смуглый, с жестким взглядом.
— Господин Радич, меня зовут Леф. Пожалуйста, садитесь. Вы гость генерала Дурреса.
Они пожали друг другу руки, Горан сел в машину. Четыре красных звездочки на погонах Лефа означали, что он майор. Однако не армейский, а спецслужбы. То есть почти полковник.
Автомобиль отъехал и быстро набрал скорость.
— Закурите?
— Я не курю, — ответил Горан.
Стоял разгар лета, было жарко, и Горана потянуло в сон. Он откинулся на спинку сиденья. Поездка из Тираны на юг Албании в Саранду должна занять четыре часа. Скверное качество дороги компенсировали потрясающие виды. Оливковые деревья на склонах гор, каштаны, поля с созревшими подсолнухами, голубая лента Адриатики. Урожай на полях люди убирали старыми дедовскими способами и вывозили на арбах, запряженных осликами. Двадцатый век в Албании практически не ощущался, не говоря уже о двадцать первом. Никаких летательных аппаратов в небе, на дороге очень мало автомобилей. Зато много фортификационных сооружений, построенных по приказу Энвера Ходжи, который боялся нападения на Албанию. Одна из его многочисленных маний.
— Для вас забронирован номер в небольшом отеле в Саранде, — подал голос Леф. — На самом берегу.
— Замечательно, — отозвался Горан.
— Вам понравится. — Леф оживился и принялся рассказывать о достопримечательностях Албании и ее истории.