Наплакавшись, Таня погрузилась в беспокойный сон. Проснулась на рассвете, рывком села в постели, в первые секунды не соображая, где находится. Да, это квартира Эндрю. Вчера она была настолько не в себе, что забыла даже убрать пистолет. Он лежал рядом на постели. Таня всполошилась.

«Надо уходить. Немедленно покинуть Тайвань и добиться встречи со Старшим Арбитром. Я расскажу ему, что Рекса и Горана скорее всего убил Эндрю и Магистр, возможно, принимает участие в Игре. Я расскажу ему все. И прежде всего то, что сама я никого не убивала и не сделаю этого даже ради поста Магистра. Вдруг мне повезет и Эндрю не успеет добыть двадцать миллионов? И я стану Магистром.

Нужно ли сообщать Старшему Арбитру, что я собиралась, точнее, чуть не убила Эндрю? В подобной слабости признаться будет очень трудно. Тем более что этого больше никогда не случится. Никогда. Даже если Эндрю убийца, пусть с ним разбираются другие. Пора уходить».

Таня достала из пистолета обойму и похолодела. Патроны исчезли.

Таня в ужасе ринулась к двери. Подергала, заперто. Значит, Эндрю не мог войти, пока она спала. Получается, что он очистил обойму, когда они гуляли у реки. Он знал о ее намерениях. И ничего не предпринял? Ведь он мог легко расправиться с ней, и никто никогда бы не узнал.

Таня открыла дверь. Прислушалась к тишине. Заглянула в спальню Эндрю. Пусто. Обошла все остальные комнаты. Наконец шагнула в кухню. На столе лежала записка.

Эндрю просил Таню встретиться с ним через два дня в три часа ночи на пристани, откуда отходят быстроходные катера на принадлежащий Тайваню остров Мацу, расположенный в нескольких километрах от побережья Китая.

Таня прикинула. Через два дня — это за день до банкета Коллег.

На столе лежало еще кое-что.

Три патрона из ее пистолета.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Определи планы врага, и ты будешь знать, какая стратегия окажется успешной, а какая нет.

Сунь-цзы. Искусство войны

21 декабря. Пекин. Китай

Эндрю поднялся на борт самолета, вылетающего в Пекин, занял свое место и откинулся на спинку сиденья.

Ничего не желать и иметь все. Как проста философия дао и как трудно ей следовать. Судя по творениям, мастер Чан был замечательным человеком. Он создавал их не для того, чтобы снискать славу или добиться власти. Его творения служили воплощением любви мастера к Вселенной и осознания ее тайн. Осознания без самоутверждения. Без человеческих страстей. Без бесконечных противоречий. Без альтернатив. То есть без всех слабостей, присущих человеку. Как сказано в даосизме: «Мудрый чужд болезням, ибо относится к болезни как к болезни. Вот почему он не болен».

Самолет взлетел.

Когда могущественный правитель Канси повелел мастеру создать самую трудную головоломку из всех мыслимых, тот повиновался. Однако создал совсем не то, чего ожидал император. Своей шкатулкой Чан хотел показать различие между иллюзией и реальностью и помочь Канси разобраться в самой сложной головоломке — в самом себе. Потому что, несмотря на свое могущество, император был так же близок к пониманию, как и простой смертный. Мастер открыл ему, что внутри человека содержится Вселенная. Как сказал выдающийся философ даосизма Чжуан-цзы: «Можно спрятать лодку в бухте, а сеть в озере, и скажут, что они в сохранности. Но в полночь придет богатырь и унесет все на спине. Несведущий и знать ничего не будет. Так что старайся ни старайся прятать малое в большом, оно все равно может исчезнуть. Вот если спрятать Вселенную во Вселенной, ей некуда будет исчезнуть. Таков общий закон для всех вещей».

Осознав мудрость простого ремесленника, император Канси был готов передать ему трон. Если в тебе растворена Вселенная, то не важно, кто ты — император или простолюдин. Для каждого человека подлинной тайной является то, что творится в его душе. И разгадав ее, он становится бесконечно богат. Причем такая возможность есть у каждого. Вот почему Чан отказался от предложенной ему императором власти. Он без нее был свободнее и богаче. В отличие от императора Канси мастер Чан видел Путь и потому был хозяином своей судьбы. Властителем империи более могущественной. Империи самосознания. Власть помешала бы ему видеть истину. С ней он был бы слеп.

Так что ключ к разгадке шкатулки-головоломки следует искать в личности ее создателя, мастера Чана, так же как в личности Магистра ключ к пониманию его поста. Значит, Магистром должен стать тот, кто не жаждет власти.

Такова разница между иллюзией и реальностью.

Самолет продолжал полет.

А Таня в это время ехала в такси к себе в отель, не замечая ничего вокруг — ни машин, ни людей. Она испытывала огромное облегчение. Наконец-то все прояснилось. После гибели Себастьена ее мир словно рухнул, и она думала, что никогда не оправится. Терзало данное ему обещание. Теперь необходимость выполнять его отпала. Эндрю не убивал ни Рекса, ни Горана. Полагать его убийцей было непростительной ошибкой.

А как же с Игрой? Таня решила, что подождет, посмотрит, сумеет ли Эндрю добыть двадцать миллионов. И скорее всего не будет становиться ему на пути. Себастьен ошибался, утверждая, будто в конфликте войны и мира всегда побеждает война как движущая сила прогресса. Это не так. На земле прежде всего должен и обязан царить мир. Именно этой идее призван служить Колледж и его руководитель Магистр.

Такси остановилось у отеля. При входе Таня улыбнулась привратнику. Счастливая женщина, подумал он. В лифте она продолжала думать об Эндрю. Конечно, она придет через два дня на пристань, чтобы встретиться с ним. Он ей нравился. Она очень хотела снова полюбить.

В номере кровать и стол были завалены свежими цветами. Что это? Таня втянула носом нежный аромат и радостно рассмеялась. Все, с прошлым покончено. Жизнь продолжается. Да, в глубине души у нее продолжала теплиться любовь к Себастьену. Он был очень дальновидный и умный, но насчет Эндрю ошибался. Этот тонкий добрый человек не был убийцей и не мог им быть. Таня это чувствовала так же, как красоту цветов.

Ночью в ней открылось что-то новое, неведомое прежде. Она стала иной.

— Привет.

Таня повернулась, выронила цветы и, слабо вскрикнув, повалилась на пол.

Себастьен отнес ее на руках в спальню. Обнимал и ласкал, пока она не пришла в себя.

— Все в порядке, милая, — шептал он. — Все в порядке. Успокойся.

Потом она долго рыдала, прижавшись к нему, а он гладил ее волосы и плечи.

— Себастьен, но этого не может быть…

Он засмеялся тем же самым хорошо знакомым ей беззаботным смехом победителя.

— Я же обещал вернуться. Просто времени потребовалось на это немного больше.

— А как же сообщение о твоей гибели, твои похороны?

— Честно говоря, все шло к этому.