— Представьте себе общество после ледникового периода, которое не знало войн и массового производства оружия и вместе с тем имело доступ к бронзовым орудиям труда, — оживился Хибермейер. — Это могло очень ускорить развитие цивилизации.
— Но если жители Атлантиды были единственными производителями бронзы, могли ли они утратить это изобретение после ее гибели в результате потопа? — поинтересовался Костас.
— Они его не утратили, а просто держали в секрете, — ответил Диллен. — Мы должны вернуться к Аменхотепу, египетскому верховному жрецу храма в Саисе. Думаю, именно он был одним из хранителей тайного знания, которое досталось ему по традиции от событий пятидесятитысячелетней давности. Именно в это время и существовала Атлантида. Первые жрецы Саиса были последними жрецами Атлантиды, наследниками тех мужчин и женщин, которые покинули это святилище и отправились в долгое и опасное путешествие на запад, в сторону Босфора. Их роль заключалась в том, чтобы более или менее эффективно регулировать поведение людей в соответствии с их интерпретацией божественной воли. Этой цели они добивались не только внедрением моральных законов, но и сохранением тех знаний, которые, на их взгляд, могли оказаться разрушительными для людей. По моему мнению, после гибели Атлантиды жрецы свято хранили секрет производства бронзы, передавая его от поколения к поколению, от мастера к помощнику, от учителя к ученику. — Диллен указал на сверкающие золотые пластины и продолжил: — Перед нами вся сумма знаний жречества Атлантиды, закодированная в виде священного текста. Некоторые знания были доступны для всех — например основы земледелия. Другие находились исключительно в руках жрецов — такие как медицина. — Он взмахнул рукой в сторону еще не переведенных текстов. — А об остальном можно только догадываться. Вдруг здесь собрана древняя мудрость, доступная лишь верховным жрецам и подлежащая обнародованию исключительно в моменты, указанные богами?
— Однако нет сомнений, что основы технологии производства бронзы были известны всем, особенно самим производителям, — настаивал Костас.
— Вовсе не обязательно, — возразил Джек, расхаживая позади черного шара. — Когда я проплывал на подводном аппарате над восточными кварталами города, то заметил странную особенность. Там встречались столярные мастерские, каменоломни, мастерские по производству керамики, помещения для просушки зерна и даже хлебопекарни, но не было ни одного металлургического производства. — Он вопросительно посмотрел на Мустафу, чья докторская диссертация была посвящена древнему металлургическому производству в Малой Азии.
— Мы долгое время полагали, что олово, используемое для производства бронзы, поступало сюда из районов Средней Азии, — тут же отозвался Мустафа. — Однако анализы металлических инструментов показали, что шахты по добыче олова существовали и на территории Анатолии. И вот сейчас я вижу еще одно важное доказательство правильности такой теории. Это еще один источник, о котором мы до нынешнего открытия, разумеется, понятия не имели.
Джек энергично закивал, а Мустафа тем временем продолжил:
— Плавка металла и его обработка не домашнее дело. Джек был прав, когда говорил, что такое большое сообщество могло вынести крупное металлургическое производство далеко за пределы жилого комплекса. Например, туда, где жара и огонь могли быть не только безопасны, но еще и более доступны, более близки к природным источникам.
— Верно! — закричал Костас. — На вулкане! Те минералы, которые они подбирали из лавы после очередного извержения, вполне могли содержать касситерит — оловянную руду. Для них это была своеобразная шахта, неистощимая кладовая, галереи и лабиринты которой пронизывали все подземное пространство вулкана.
— А когда вся гора представляла собой сушу, — добавил Диллен, — жрецы могли легко контролировать не только доступ к производству бронзы, но и к ее компонентам. С этой целью они могли возводить дополнительные барьеры — стену божественного почитания. Жречество вообще появилось благодаря тому, что обладало истинным знанием, недоступным простому народу. Засекретив производство бронзы, они могли превратить металлургию в редкое и не всем доступное искусство.
Джек пристально посмотрел на стоящий перед ним стол.
— Мы стоим сейчас у основания древней металлургии, у кузнечного горна, достойного самого бога огня Гефеста.
— Что же в действительности случилось во время черноморского исхода? — спросил Костас.
— Вот теперь мы подошли к самой сути дела! — воскликнул Диллен. — Когда Босфор был прорван и уровень воды поднялся, люди должны были предвидеть самое худшее, то есть конец прежней жизни. Даже жрецы не могли рационально объяснить суть происходящего. Они просто не понимали, почему море поднимается и затапливает их дома. Для них это было такое же сверхъестественное событие, как извержение вулкана.
Он принялся вышагивать, энергично жестикулируя и создавая тем самым на стенах пляску странных теней.
— Чтобы умилостивить разгневанных богов, они стали переходить к привычным жертвоприношениям. Возможно, притащили в святилище огромного быка и перерезали ему горло на алтаре. А когда и это не помогло, они, вероятно, перешли к крайним мерам и стали практиковать человеческие жертвоприношения. Они убивали своих жертв в подготовительной комнате — в жертвенной камере, а потом бросали их тела с погребального стола прямо в пасть вулкану. — Он сделал паузу и посмотрел вверх. — А потом случилось странное. Возможно, произошел взрыв магмы, смешанной с дождевой водой. Но факт остается фактом — появился замечательный водяной столб, украшенный чудесной радугой. Для древних людей это был долгожданный знак. Последний сигнал процарапан на стене. В конце концов Яхве не оставил их на произвол судьбы. Еще теплилась слабая надежда. Он убедил их поскорее оставить это место, вместо того чтобы терпеливо ждать приговора судьбы.
— И тогда они отправились на своих судах в поисках новых земель, — закончил мысль Костас.
— Да. Одни выбрали самый короткий путь в горные местности: на восток в направлении Кавказа и на юг, мимо горы Арарат, к Месопотамии и дальше, в долину Инда. Другие поплыли на запад, в устье Дуная, и возможно, некоторые из них достигли побережья Атлантики. Однако я думаю, что самая большая группа добралась до Босфора, а потом проникла в Средиземное море. Они заселили Грецию, Египет и Левант, а некоторые, возможно, осели в Италии и Испании.
— Что они взяли с собой? — поинтересовался Ефрем.
— А вы вспомните Ноев ковчег, — ответил Диллен. — По паре домашних животных — коров, свиней, оленей, овец, коз, а также мешки с зерном — пшеницей, овсом, бобами, не исключая, конечно, оливковое дерево и виноградную лозу. Но была одна чрезвычайно важная вещь, которую они почему-то с собой не захватили.
Костас посмотрел на него.
— Бронзу?
Диллен задумчиво кивнул.
— Это единственное разумное объяснение тому, что археологические раскопки не дают нам изделий из бронзы на протяжении двух последующих тысячелетий. Конечно, у них было место на лодках для инструментов и сырья, но я думаю, жрецы просто запретили брать их с собой. Возможно, это стало последним актом умиротворения богов, последним шагом, который должен был обеспечить безопасное путешествие. Они даже могли выбросить все это в море, что тоже можно считать жертвой стихии, которая захлестнула их город.