— Рассказывай! — рыкнула я.
Устало на меня покосившись, Кира откинулась в кресле и начала свое повествование.
— Семьи Громовы и Джордано очень богаты, имеют различный бизнес в разных секторах космоса. Но вот несколько лет назад в новом открытом космическом пространстве моей семьей была совершена покупка половины планеты, богатой износостойким гранитом. На всю просто денег не хватило. Вторую половину купила семья нашего адмирала. Спустя какое-то время разработки пересеклись и семьи начали переговоры, итогом которых стал договор о нашей свадьбе.
— Ты выходишь замуж за Джордано? — поинтересовалась я.
— Нет! Не знаю, как его, но меня эта договоренность в восторг не привела. Оставалась только одна проблема: мой отец мог оказать на меня давление, склонив к неприятному решению. Поэтому я сбежала и поступила в Звездную Академию. Несмотря на влияние моей семьи и их связи, это учреждение им не по зубам. Теперь мне просто жизненно важно ее закончить.
— Но так сейчас не делается. Заставить выйти замуж. Это же бред! — я изумленно посмотрела на нее.
— Фиса, это было, есть и будет. Вопрос только в том, как часто?! — воскликнула моя соседка.
— Вот, значит, почему нашего мужественного адмирала так передергивает от тебя, — задумчиво произнес Джим. — Как ракш могу дать тебе совет. Не вызывай в нем сильных эмоций ― результаты тебе не понравятся. Ты и так в зоне риска его привязанностей.
— Что?! Почему?! — воскликнула Кира.
Джим повернулся ко мне.
— Да, лучше мне это объяснить, — ответила я другу и, уже обращаясь к соседке, сказала: — Понимаешь, в медицине привязчивость ракш делится на стадии. Первая стадия — это когда человек вызывает в них сильные эмоции. Подсев на них, ему уже трудно остановиться в этом плане. Вторая стадия — это когда человек провоцирует его на действия, часто порывистые и необдуманные. Если на первой стадии ракш еще может переломить себя и снова уйти в свою раковину, то после того как чувства им полностью завладеют, пути назад уже нет. На третьей стадии они полностью замыкаются на человеке.
— Интересно. Нет, многое из того, что ты сейчас сказала, было мне известно, но не настолько детально, — озадаченно пробормотала девушка.
— Смотри. Джим прав, тебе нужно быть осторожной, — проговорила я.
— Я знаю, и пока буду плыть по течению, может, всё и обойдется, — кивнула Кира.
— Я одного не понимаю. Почему, родившись в богатой семье, Джордано пошел на Звездный флот? И почему он так волнуется? Неужели семья имеет на него большое влияние? — спросила я у одногруппников.
Кира пожала плечами, а Джим заерзал в кресле.
— Мне кажется, кто-то знает ответы на наши вопросы, — сказала моя соседка.
Мы одновременно повернулись к единственному мужчине в этой комнате.
— Давай, твоя очередь, — склонив голову к плечу, я с любопытством посмотрела на него.
На это заявление наш одногруппник криво улыбнулся и ответил:
— У меня всё просто. Мой старший брат адмирал и глава безопасности соседнего сектора. Наш отец тоже адмирал, только он глава разведки одного из дальних секторов и занимает этот пост не один десяток лет. Нужно ли мне объяснять, что, несмотря на то что дома родные старались не говорить о работе, я всё равно нахватался разной информации. Поэтому могу сказать, что Джордано боится публичного скандала.
— Ты хочешь сказать, что для него настолько важно мнение окружающих? — удивилась Громова.
— Для него важна его должность. Если ты устроишь грандиозный скандал в суде, плюс связи твоей семьи, то это может плохо сказаться на его карьере, — ответил Джим.
— Ты же говорил, что на Звездный флот повлиять нельзя? — этот вопрос задала уже я.
— Нет, нельзя. Но бросить невесту — это недостойный поступок, и тяжело предсказать, как он может сказаться на карьере.
— Ладно, с этим понятно. Но почему ты так скрывал, что твои отец и брат адмиралы? — удивилась я.
— Не то что бы я это скрывал. Но родственники, пока я учился в колледже, постоянно оказывали влияние на мою карьеру и жизнь. Плюс отец, глава разведки сектора, где располагается вторая из трех Звездных Академий. Поэтому семья хотела, чтобы я учился там и папа за мной бы присматривал. Распределение после окончания тоже было бы под его контролем. Но я взбунтовался и поступил сюда. Временно им до меня не добраться. По крайней мере, до окончания, а там что-нибудь придумаю.
— Я думала, это у меня с мамой проблемы. По сравнению с вами, мои трудности с родными ― просто праздник, — пораженно произнесла я, посмотрев на них.
Собеседники заулыбались.
— Ну что, Кира? У нас теперь есть путеводитель по мужскому коллективу и миру военных, ― улыбнувшись, сказала я.
— А координаты побратимы теперь дашь? — с надеждой посмотрел на меня Джим.
— Вы посмотрите! Время позднее. Тебе пора! — увильнула я от ответа.
— Ты обещала! — обиженно воскликнул одногруппник.
— Поговорим позже. Спать хочется ужасно! — и зевнула, прикрыв рот ладонью, а другой продолжая его выталкивать.
Закрыв дверь, я подумала, что появился тонкий лучик в конце тоннеля!
* * *
На следующий день ничто не предвещало беды, и интуиция моя молчала. Не знаю, может, это утренняя тренировка сбила ее с пути истинного, но, ползя на вторую лекцию, которую у нас вел Ремарк, я была спокойна как слон, хоть и полупридушенный физическими нагрузками.
Подойдя к аудитории, увидела только половину группы, толпившуюся в коридоре.
Посмотрев на них и заглянув внутрь помещения, я услышала:
— Старший группы, доклад.
Вот гадство!
— Пайк!
Скривившись, вперед вышел провинившийся.
— Ты помнишь?
— Да, мэм!
— Вот и отлично, тогда пошли.
Едва только я зашла внутрь, как сразу поняла: адмирал не в духе. Значит, ничего хорошего ждать не приходится.
— Что здесь делает Пайк?
— О своих успехах он будет докладывать сам, сэр.
— Объяснитесь.
Я повернулась к одногруппнику, а тот, вытянувшись, с явной неохотой произнес:
— Я выказал недоверие к старшему группы и на основании этого получил приказ доложить об успехах самому.
— На основании чего было выказано недоверие и в какой форме?
— На основании личной антипатии.
И на мгновенье замолчав, с трудом продолжил:
— Я предположил, что… Она воспользуется тем, что принадлежит к женскому полу и попытается оказать на вас влияние при помощи интимной связи.
Когда он это произнес, я посмотрела на Ремарка, но по его лицу было сложно понять, как он отнесся к этой информации.