Душивший Лизу страх исчез, сменился решимостью.
— Вы не знаете какой-нибудь кратчайший путь? — на всякий случай спросила она.
Крыса помолчала, прокручивая что-то в голове.
— Пожалуй, можно пройти за дворцом… Хотя нидам это не понравится… Скоро ночной бал, а в эти дни проход только по приглашениям…
— Нидам? — переспросила девочка, которой не очень хотелось знакомиться еще с какими-нибудь подземными обитателями. — Кто это?
— Глупые создания, доложу я вам, — фыркнула Крыса. — Хотя, полагаю, у них есть право на то, чтобы веселиться. — Она замолчала, покрутила головой, прислушалась и продолжила: — Ну вот, что я вам говорила? Как раз вовремя! И музыка уже слышна.
Крыса была права — теперь и Лиза услышала музыку. Тихую, нежную, как звон колокольчиков на ветру, как легкое дыхание ветерка. Музыка, как показалось ей, доносилась откуда-то справа от них. Крыса, не раздумывая, свернула туда и вместо туннеля нырнула в заросший мхом лес. Лизе ничего не оставалось, как двинуться следом.
Чем дальше они пробирались сквозь густой лес, тем тревожнее становилось Лизе. Лозы казались ей змеями, готовыми обвиться вокруг ноги, а ветки — пальцами, которые тянутся, чтобы схватить ее за руку. Она пыталась расчищать дорогу своей щеткой, но все равно то и дело спотыкалась, а колючие придорожные кусты больно хлестали ее.
— Копуша, копуша, — то и дело повторяла, поворачивая голову через плечо, Крыса. Как ей только не надоедало бубнить это по пятнадцать раз в минуту!
Наконец Лиза не выдержала.
— Простите, — сказала она, наклоняя голову, чтобы не врезаться в торчащую низко над землей, покрытую зеленой плесенью ветку. — У меня есть имя, вы его знаете, и меня зовут не Копуша.
Крыса резко обернулась и уставилась на девочку.
— Вы можете называть меня Лизой, — слегка упавшим голосом закончила та.
— Ах, простите меня, мисс Лиза, — произнесла Крыса, остановившись. — Я не хотела вас обидеть. Впрочем, вам тоже и в голову не приходило спросить мое имя, хотя я перед вами и, позвольте напомнить, помогаю вам попасть в то место, куда вы стремитесь. Разве не так?
— Я… я… — замялась Лиза.
— Более того, я полагаю, что вам в голову не приходило и то, что у меня вообще может быть имя, — раздраженно добавила Крыса.
— Ну… Я… — Что еще могла сказать Лиза? Ей действительно и в голову не приходило, что у Крысы может быть имя.
— Я так и думала, — проговорила Крыса и изящным жестом перебросила через запястье кончик своего хвоста.
— Прошу прощения, — сказала Лиза. Крыса только фыркнула в ответ и снова двинулась вперед, еще быстрее, чем прежде. Теперь Лизе приходилось бежать за ней вприпрыжку.
— Я буду рада узнать, как вас зовут, — крикнула Лиза в спину Крысе. — Правда, правда. Чтоб мне провалиться, если вру.
И она перекрестила свое сердце, и ее сразу кольнула мысль о пропавшей душе Патрика.
Лизе вспомнилось, как однажды Патрик сказал ей после того, как ему ночью приснился кошмар: «Ведь ты не отдашь меня прядильщикам, правда, Лиза?» — и она ответила ему: «Никогда». И перекрестила свое сердце.
Крыса вдруг резко остановилась. Лиза тоже остановилась, тяжело дыша.
— Мирабелла, — сказала Крыса своим хриплым писклявым голосом. — Меня зовут Мирабелла.
— Какое красивое имя, — вежливо ответила Лиза, хотя на самом деле подумала о том, что Мирабелла — очень странное и, пожалуй, неподходящее имя для крысы-переростка в бумажной юбочке и с нелепым париком на голове.
Крыса наклонилась чуть ближе, и девочка с трудом удержалась, чтобы не поморщиться, когда Мирабелла обдала ее запахом сырой земли, который шел у нее из пасти.
— Я сама придумала себе это имя, — сообщила Крыса. — Сама. Другие крысы не верят в имена. Здесь, знаете ли, в основном народ грубый, некультурный. Как это говорят… нецивилизованный, вот.
Держась для равновесия за ручку щетки, Лиза сделала реверанс и сказала:
— Очень рада познакомиться с вами, Мирабелла. А меня зовут Лиза Флавия Эльстон. К вашим услугам.
Поклон и эти слова привели Крысу в дикий восторг. Она старательно ухватила края бумажной юбки своими длинными желтоватыми когтями, неуклюже повторила показанный Лизой реверанс и произнесла:
— Мне тоже очень приятно познакомиться с вами, мисс Лиза.
— Ну, вот, — с улыбкой проговорила девочка, выпрямляя спину. — Теперь все в порядке. Только, пожалуйста, не называйте меня «мисс». Так меня никто не называет там… Наверху.
— Наверху… — задумчиво повторила Мирабелла и наклонилась еще ближе, почти упираясь своими усами в щеки Лизы. — А скажите, как вы живете там, Наверху?
— Что вы имеете в виду? — спросила девочка, осторожно отодвигаясь назад.
— Солнце, — сказала Мирабелла, сжимая и разжимая челюсти. — Что чувствуешь, когда часами греешься на солнце?
— Хмм… — об этом Лиза как-то никогда не задумывалась. — Честно говоря, это сложно описать словами.
— На солнце так же жарко, как между стеной и печкой? — спросила Мирабелла. От волнения она даже выпустила свой хвост, и он тяжело упал на землю. — Или как в ведре с горячими помоями?
— Э-э-э… — протянула девочка. Как же ей раньше не приходило в голову задуматься над такой простой вещью? — Ты чувствуешь себя так, словно тебя завернули в теплое мягкое одеяло, — наконец ответила она.
— А, одеяло, — мечтательно повторила Мирабелла. — У меня однажды было одеяло, я нашла его на помойке за школой Сент-Мери. Прекрасное было одеяло, почти новое, если не считать большой прожженной дыры в середине и того, что от него пахло сардинами. Да, очень хорошее одеяло. Увы, я проиграла его барсуку. Только не подумайте, что я азартный игрок, — нахмурилась Мирабелла. — Так только, иногда… на гонках червей. Тут уж очень сложно удержаться… Ваша мама каждый раз, наверное, подтыкает вокруг вас одеяло, когда вы засыпаете?
Да, Мирабелла была мастерицей задавать неожиданные вопросы!
— Ну… пожалуй, не совсем так. Раньше она подтыкала мне одеяло, теперь уже нет.
Лиза вспомнила, что когда она была маленькой, мама любила подсесть к ней на кроватку, чтобы рассказать сказку на ночь или даже спеть иногда песенку. Но все это было Раньше. До того как между бровей мамы появился восклицательный знак, до того как она все время стала уставшей, до того как на кухне начали появляться пачки неоплаченных счетов. Лиза не могла сказать, что именно изменилось, но что-то изменилось, это точно, и это «что-то» было неправильным. Очень нечестным.
Люди не должны так меняться. И все должно оставаться Таким, Как Всегда.
Мирабелла снова наклонилась вперед и прошептала: