– А у него речь интересная. Я у него подслушал массу забавных выражений. Например, Ерохин на него прикрикнул, а он спокойненько так отвечает: «Не ори – пломбы выпадут». Каково, а?
И Бокр залился своим потрясающим попугайским смехом.
– Короче, мы около них потолкались и вот что выяснили. Все они – челноки. Постоянно ездят в Турцию и Грецию за шмотками. У них есть свои продавцы, которым челноки сдают товар оптом. Сами они за прилавком не стоят. Их дело – ездить. Ну и контролируют, конечно, чтобы продавцы их не обманывали. Например, продавец говорит им, что шубы из нутрии идут плохо, максимум за тысячу долларов, если дороже – то народ не берет, поэтому у челноков они эти шубы скупают по семьсот. Потом челнок приходит на рынок и видит, что на шубе ценник висит, а на нем указано полторы тысячи, и шубу эту покупают. Значит, непорядок.
– Чем еще они занимаются?
– Конъюнктуру изучают. Что пользуется спросом, какие цвета, размеры, модели, почем готовы платить, чтобы не зависеть полностью от того, что им продавцы напоют. В общем, вся их деятельность крутится вокруг торговли.
– За Дашей ходят только эти трое?
– За три дня мы видели только их.
– А за ее кавалером кто-нибудь смотрит?
– Нет, кавалер чист, как душа младенца. Кстати, они и за девочкой ходят не постоянно. Например, проводят ее утром на работу и уезжают, а потом появляются часа через два-три, еще какое-то время постоят около магазина, потом снова уезжают. Но к концу дня – как штык, и водят ее уже до самого конца, пока она спать не ляжет. Вот такая эпидерсия, Анастасия Павловна.
«Эпидерсия – это что-то вроде непонятной истории», – быстро перевела про себя Настя.
– Опишите мне круг общения этих челноков, – попросила она.
– Круг весьма широкий, весьма, – почему-то хмыкнул Бокр, продолжая размеренное движение по комнате от окна к двери. – Но однообразный. Челночно-торговая публика, турагентства, где они приобретают билеты на самолет, аэропорт Шереметьево, рынки Коньково, Петровско-Разумовский, Лужники, комплекс ЦСКА, рестораны. Каждый из троих за время наблюдения побывал в контакте с сотней человек. Но из всех этих людей ни один в глаза не бросился, ни один не показался нам выпадающим из этого круга.
– Это плохо, – помрачнела Настя. – Отталкиваться совершенно не от чего. Вы мне оставите фотографии?
– Разумеется. Я еще привез вам видеокассеты, чтобы вы сами посмотрели. Мы ведь могли и упустить что-то.
– У меня нет видеоприставки, – вздохнула она.
– У вас нет приставки?! – Бокр даже задохнулся от изумления. – Ну, это полный пердимонокль! Как же вы живете?
«Пердимонокль – слово для обозначения сильных эмоций. Надо будет запомнить. В самом деле, как я живу? Так вот и живу, на милицейскую зарплату по-другому и не проживешь. Знал бы он, что у меня и компьютера своего нет, этот – Лешкин».
– Я привезу вам приставку, это не вопрос. Какие будут задания?
– Мне нужно узнать об этих троих как можно больше. Я жду ваших сообщений ежедневно. У вас много техники?
– Достаточно, – тонко улыбнулся Бокр.
– Какая именно?
– Любая, – спокойно ответил он. – Пусть вас это не беспокоит. У нас будет любая техника, которая нам понадобится, чтобы получить ту информацию, которую вы ждете. Но есть одна тонкость.
– Какая? – нахмурилась Настя.
– Дядя Толя предупредил нас, что вы очень трепетно относитесь к вопросам законности.
– Дядя Толя? Кто это?
– Старков Анатолий Владимирович. Помните такого?
Старков был начальником разведки у Эдуарда Петровича Денисова. Год назад, во время пребывания в Городе, Настя хорошо узнала его. Старков был ей симпатичен. Тогда же, год назад, она узнала, что приближенные называют Эдуарда Петровича Эдом Бургундским, однако о том, что Старкова называют дядей Толей, она слышала впервые.
– И что же сказал вам Старков?
– Что мы должны непременно получать у вас разрешение на те или иные действия, потому что, если мы сделаем что-то, что вам не понравится, вы можете сильно разгневаться. Дядя Толя сказал, что в гневе вы страшны.
И снова Бокр, запрокинув голову, зашелся хохотом, закатывая глаза и постанывая. Настя расхохоталась вместе с ним.
– Анатолий Владимирович большой шутник, – заметила она, вытирая выступившие от смеха слезы. – Но в главном он прав. Я хочу, чтобы вы понимали, что делаете. Я веду частное расследование в отношении обстоятельств, которые сама пока плохо понимаю. Ко мне обратился мой брат Александр с просьбой проверить его девушку, поведение которой кажется ему подозрительным. Мне, как оперативнику, девушка не особенно понравилась, но сама она утверждает, что за ней следят. Я пытаюсь выяснить, что же происходит на самом деле. Официальные органы не имеют к моему расследованию никакого отношения, потому что пока во всем этом нет никакого криминала. Мой начальник в курсе, что я пользуюсь вашей помощью, так что ничего незаконного я не делаю. Это первое. При выполнении моих заданий вы можете использовать любые приемы, какие сочтете нужными, за исключением таких, которые могут нанести вред здоровью, не говоря уже о жизни. Проще говоря, бить нельзя, пользоваться оружием и химпрепаратами тоже нельзя. Это второе.
– А врать можно? – серьезно спросил Бокр.
– Врать можно. Это без ограничений. Внедряйтесь в среду, делайте оперативные установки, используйте технику, но дайте мне полную картину жизни и связей этой троицы.
Бокр как-то смешно подергал кончиком носа.
– По-моему, ваш повар передержал соус на огне. Вы сами не чувствуете?
– Нет, – призналась Настя, которая во время разговора с Бокром вообще забыла и о Леше, и об ужине.
– Сначала запах был правильный, я уж хотел было выразить свое восхищение, сейчас мало кто специально делает соусы к мясу и рыбе. А теперь вот чувствую, запах слегка изменился. Так бывает, когда передержишь соус на огне. Я сейчас уеду, Анастасия Павловна, и вернусь с видеоприставкой.
Закрыв за Бокром дверь, Настя заглянула на кухню.
– Лешик, а что ты делаешь? – спросила она, виновато заглядывая ему в глаза. Ну куда это годится, в самом деле: держит мужика на кухне голодным, а сама лясы точит с каким-то уркой-эрудитом.
– Мясо с курагой, – деловито ответил Чистяков, переливая что-то вкусно пахнущее из сковороды в жаростойкую миску. – Ты освободилась?
– Ага. Давай быстрей ужинать, слюнки текут.
– Где твой гость?
– Уехал за видеоприставкой, – сообщила Настя, доставая тарелки и приборы.
– За чем? – не понял Леша.
– За видеоприставкой. Они сняли интересующих меня людей видеокамерой, я хочу посмотреть.