– А ты случайно не… – Кобра уставилась на нее своим тяжелым немигающим взглядом. Еще не хватало ей ехать отдыхать с лесбиянкой.

– Нет, нет, – успокоила ее Юля. – Я нормальная. На баб не кидаюсь. Но и мужики надоели. Представляешь, я еду туда с постоянным парнем, так мне же придется там из койки не вылезать. А если он мне через два дня надоест? Шаг вправо, шаг влево – считается побег. Ведь так?

– Это на кого нарвешься, – согласилась Кобра. – Есть такие, что от них налево не сбегаешь.

– Вот и я про то же. А если кого-нибудь там подцепить, то никаких обязательств и никаких проблем. Два дня погуляешь с ним – и в кусты. Только я одна боюсь ехать. Я за границей ни разу не была, языка не знаю, и вообще… Поехали, а?

Предложение было заманчивым, но уж очень необычным. Ехать с малознакомой, хоть и с виду симпатичной, девицей, да еще за ее деньги? Вляпаешься еще в какую-нибудь историю, костей потом не соберешь.

– А деньги у тебя откуда? – стала допытываться осторожная и подозрительная Кобра.

– Не бойся, не ворованные, – цинично усмехнулась Юля. – Мамочка даст.

– О, у нас богатенькая мамочка? – удивленно протянула Оксана. Вульгарная Юлечка ну никак не тянула на дочку богатенькой мамочки. Да, капризная, да, балованная, но детство, проведенное в нищете, никуда не спрячешь, его даже сквозь дорогое платье и барские замашки видно, а глаз у Кобры наметанный.

Но как бы там ни было, ехать с Юлей на Средиземное море она согласилась. Поездку девушки запланировали на май. Море, правда, еще будет холодноватое, но солнышко – в самый раз, загар будет изумительный, а поплавать можно и в бассейне.

2

Собираясь домой, Инна Литвинова с ужасом думала о том, как будет объяснять Юлечке, что поездка на море откладывается. Только что ей сказали, что работу над «левым» заказом придется приостановить. Из-за этого дурацкого пожара, в котором сгорело дело Гриши Войтовича, в Институте постоянно крутятся работники милиции. Приспичило им выяснить, кто ходатайствовал, чтобы Гришу выпустили домой якобы для завершения работы над важным проектом! Никто в Институте, кроме самой Инны, не знает, что это было за ходатайство и что это был за проект, и теперь милиционеры затребовали себе планы научно-исследовательской работы и смотрят, над чем в последнее время работал Войтович. Это уже опасно. Но только два человека во всем Институте знают о том, что это опасно. Одна из них – Инна Федоровна Литвинова.

По дороге из Института домой она заходила в магазины, чтобы поискать что-нибудь изысканное для Юлечки. Может быть, вкусная необычная еда смягчит ее, когда придется завести разговор о поездке к морю. Уже возле самого подъезда Инна посмотрела на часы и прикинула, где сейчас может находиться ее белокожее рыжеволосое сокровище. Если дома, то позвонить вряд ли удастся, а звонить надо. Пусть они помогут. Инна решительно зашла в будку телефона-автомата.

– Работа над прибором приостановлена, – сообщила она, когда трубку на другом конце сняли.

– Почему?

– Из-за милиции. Они хотят докопаться, почему Войтовича отпустили домой и кто за него ходатайствовал.

– Я надеюсь, вы им не сказали, что это сделали мы?

– Разумеется, нет. Но они будут торчать в Институте, пока не получат ответы на свои вопросы. На весь этот период работы будут свернуты, и завершение откладывается на неопределенные сроки. Послушайте, в Институте действительно никто не знает, в чем тут дело, и милиция еще долго не выяснит то, что хочет выяснить. Это значит, что мы еще долго не сможем вернуться к работе над проектом. Вы должны что-то предпринять.

– Почему вас это так беспокоит, Инна Федоровна? У вас проблемы?

– Мне нужны деньги. Срочно. И много. Я не могу ждать, пока история с Войтовичем рассосется сама собой.

– Кто из работников милиции, на ваш взгляд, наиболее опасен?

– Их трое. Двое мужчин и одна женщина. Мне лично более опасным кажется Коротков Юрий Викторович. Но мне сегодня дали понять, что опасаться следует женщины. Ее фамилия Каменская. Имени не знаю, я с ней ни разу не разговаривала.

– А что, вам лично эта Каменская не кажется опасной?

– Я же сказала, я с ней ни разу не разговаривала, поэтому у меня нет своего мнения. Но она в Институте не появляется, по крайней мере в последнее время я ее не видела. А двое мужчин приходят постоянно.

– Хорошо, Инна Федоровна, не беспокойтесь. Мы разберемся и сделаем все, что сможем. Спасибо, что предупредили.

Инна вышла из телефонной будки и поплелась домой. Впервые с тех пор, как у нее появилась Юля, она возвращалась к себе неохотно.

Юля была дома и, как обычно, валялась в постели.

– Ты не забыла, что обещала послать меня на море? – заявила она, как только Инна переступила порог квартиры. – Я еду в мае. Я уже все узнала в турагентстве. В течение двух недель нужно сдать в посольство анкету и паспорт, а не позже середины марта внести деньги за путевку и билеты. Это будет стоить две тысячи восемьсот долларов. И еще пятьсот можно везти с собой на расходы. Дашь?

– Так много? – оторопела Инна. – Я думала, вся поездка обойдется максимум тысячи в полторы. Что за место ты выбрала, почему оно такое дорогое?

– Место хорошее, – резко ответила Юля. – А если тебе денег жалко, ты так и скажи. А то морочишь мне голову, я надеюсь, планы строю, а ты…

Она чуть не плакала от злости.

– Что ты, что ты, – переполошилась Инна. – Мне для тебя никаких денег не жалко. Но видишь ли, котенок, я не уверена, что смогу получить эти деньги к середине марта. Возникли некоторые сложности…

– Но ты же обещала! – Юля расплакалась.

– Юлечка, милая, не все получается так, как хочется. Ну послушай меня, девочка, деньги будут, будут обязательно, но, может быть, чуть позже. А что, если ты поедешь осенью, а? Осенью еще лучше, море теплое, как парное молоко…

Но Юля ее не слушала. Она сотрясалась в отчаянном горьком плаче и колотила кулачками по одеялу.

– Ты обещала! Я так надеялась! Я планировала! Ты нарочно это подстроила, ты просто не хочешь, чтобы я уезжала. Ты все делаешь мне назло, назло, назло!

Инна молча сидела на краю постели, ссутулившись и обхватив голову руками. Все, что угодно, только не слышать, как рыдает Юлечка. Нужно раздобыть эти деньги во что бы то ни стало. Если для этого нужно кого-нибудь убить, она и на это готова. Только бы Юля не сердилась. Только бы Юля ее не бросила. Иначе – снова одиночество на долгие годы. Иначе – снова унизительное чувство неудовлетворенности, от которого просыпаешься по ночам и сама себе противна. И снова случайные знакомые, которых так трудно найти и которые зачастую оставляют у Инны чувство омерзения, потому что не понимают и не чувствуют всю прелесть женской любви, а просто притворяются, чтобы заработать немного денег. А ей, Инне, нужна постоянная женщина, которая не только делила бы с ней постель, но о которой можно было бы заботиться как о близком, родном человеке. Как о Юлечке…