Тревиса не знал никто. Они допивали свою порцию, платили, уходили и снова садились в машину. Хьюго настроился на благоразумие. Они не заказывали спиртного, не брали даже пива, довольствуясь по примеру Алисы кока-колой или кофе.
Так они провели большую часть дня, забираясь все дальше на север, и к четырем часам пополудни, переехав на другой берег Рио-Мира по дороге № 393, добрались до Вила-Нова-ди-Милфонтиш.
«Отсюда недалеко до Эстремадуры и мыса Синиш, — думал Хьюго, глядя на карту. — Может, Тревис решил, что от бывшего дома в Сагрише его должны отделять две провинции…»
В самом Вила-Нова они не нашли никого, но чуть дальше к северу на их пути лежала крохотная деревушка, где жило всего несколько семей.
Рыбацкий поселок примостился на маленьком пригорке, возвышавшемся над пляжем, где лежали лодки, выкрашенные в яркие цвета — красный, как плащ тореадора, белый, словно выгоревший под солнцем, изумрудный, напоминающий насыщенную хлорофиллом тропическую зелень.
Посреди пляжа несколько рыбаков вручную вытягивали из моря невод. Они по очереди перехватывали длинную сеть и, закрепив ее на плечах, поднимались с пляжа. Дойдя до границы дюн, рыбак обматывал сеть вокруг кола, вкопанного в песок, потом следующий выходил из пены, согнувшись под тяжестью, чтобы выполнить свою часть работы. Люди терпеливо сменяли один другого, и Хьюго несколько мгновений наблюдал за их работой, не изменившейся за тысячи лет.
У въезда в деревушку стояло небольшое здание — бывшее и гостиницей, и кафе, и игровым залом, и переговорным пунктом. Оно напоминало все заведения такого рода, встретившиеся им на пути. Главным украшением были рыбацкие сети и чучела рыб. Только сев с Пинту и Алисой за маленький стол в глубине зала, Хьюго заметил нечто особенное. Алиса пребывала в каком-то странном состоянии, как будто все ее чувства обострились до предела. Напряженная, почти впавшая в гипнотический транс. Она обводила глазами стены, будто пыталась разгадать древнюю тайну. Хьюго проследил за ее взглядом. Стены большого зала были увешаны картинами. Не меньше полудюжины, разного формата. Одна из них висела совсем близко, в простенке между двумя окнами, где они потягивали свою кока-колу.
«Напоминает манеру Тернера», — подумал Хьюго, рассматривая игру света и тени, создававшую ощущение сумерек на картине. Корабли, некоторые охвачены огнем. Стиль более жесткий и хаотичный, даже гротескный, вместо парусников — современные боевые корабли. Небо и океан почти сливались, угольно-черные, с белыми и оранжевыми вспышками и несколькими серыми, зелеными и голубыми пятнами. Картина напоминала кадр из фильма о ночном морском сражении. Ютландском сражении, запечатленном на черно-белой архивной фотографии, где древние гигантские броненосцы-дредноуты столкнулись с немецкими Kriegsmarine.
На другом конце зала, у входной двери, Хьюго увидел еще одну — маленькую — картину. Написанная в зеленоватых тонах, словно через ночной видоискатель, она изображала языки пламени и света, тянувшиеся за ракетой, выпущенной с ультрасовременного крейсера, подобно хвосту метеора, который почему-то устремлялся в небо, вместо того чтобы падать с него.
Он ощутил дрожь во всем теле, как будто ему ввели смертельную дозу истины.
Что там говорила Анита, черт бы ее побрал! Вывший военный моряк?
Он вскочил со стула, шатаясь, как пьяный, несмотря на данное воздержание, успел заметить, как Пинту удивленно поднял на него глаза, как Алиса повернула голову, пораженная его внезапным порывом. Перед ним мерцали охра и пурпур маленькой картины. Красный берег на фоне темного неба. На песке, на границе моря крови, возвышался стальной столб, увенчанный двумя красноватыми мегафонами. Словно одинокий сигнал бедствия, заброшенный I полный странной угрозы. «Красная сирена», — прочел он на черной картонной карточке. Эти слова вызвали в нем смутное волнение, причину которого он и сам не смог бы объяснить. В нижнем правом углу картины была подпись автора. Три буквы: SКР. По-английски это читалось как «escape», бегство. Он обошел зал и остановился, потрясенный, перед большой картиной, висевшей на задней стене, под чучелом меч-рыбы. Это полотно называлось «The Great Escape-1990». Великое бегство. На фоне волн — черно-белый корабль, похожий на те английские шхуны, которые отправлялись штурмовать мыс Горн или Индийский океан в прошлом веке. Утонченный силуэт парусника, быстрого, словно акула, с трудом угадывался в массе океанских валов, стремившихся навстречу бледной заре, мягко светившейся на горизонте.
Великое бегство.
Он бросился к бару, где хозяин читал газету и грыз соленые орешки, и сделал знак Пинту. Они облокотились на оцинкованную барную стойку, и пузатый трактирщик взглянул на них приветливо и внимательно:
— Чем могу служить, сеньоры?
Хьюго увидел искреннюю улыбку Пинту, услышал его спокойный голос:
— Мы ищем старого приятеля, нам сказали, что он сейчас живет где-то в этих местах. Англичанин. Его фамилия Тревис. У него есть судно, парусник, называется «Манта»…
Тишину нарушало жужжание игрового автомата на другом конце бара.
— Это имя ничего не говорит мне, сеньоры. Как вы сказали, Тревис?
С лица Пинту не сходила дружеская улыбка.
— Спросите у него, кто автор картин, — бросил Хьюго по-английски, когда Пинту скосил на него глаза.
— Кто нарисовал эти картины? — спросил он у хозяина, обводя зал рукой.
Тот колебался долю секунды, не более:
— Это не ваш приятель, художника зовут О'Коннелл, он ирландец.
— Дайте нам еще две кока-колы, пожалуйста. Воспользовавшись тем, что хозяин отошел, Пинту повернулся к Хьюго:
— Я знал, что Тревис рисует, но видел всего одну или две картины, давно, и они совсем не похожи на эти… Как вы догадались?
— Бегство, SКР, это вам что-нибудь говорит? Пинту на минуту погрузился в раздумье:
— Нет. Ничего.
— Тогда не знаю. Интуиция, чутье. Он бывший военный моряк, а эти картины…
Вернулся хозяин с двумя стаканами и двумя маленькими бутылочками с красно-белой этикеткой.
Хьюго откупорил бутылку и обратился к Пинту по-английски как ни в чем не бывало:
— Расспросите его про художника. Скажите, что я коллекционер, эти картины меня чрезвычайно заинтересовали. Добавьте, что Тревис тоже художник и что мы ищем его именно поэтому. Вы его немного знаете, а я хочу купить картины…
Нужно было запустить правдоподобную дезу, скрыть подлинную информацию, тот факт, что они разыскивают Тревиса.
Хозяин медленно вытирал стаканы, стоявшие на краю раковины.
Пинту откашлялся и заговорил:
— Знаете, мы вам признаемся, сеньор… Человек, которого я сопровождаю, — богатый коллекционер, он интересуется работами Тревиса, хочет купить кое-что, но должен сам с ним поговорить. Он решил, что эти картины тоже написал Тревис, и только что сказал, что хотел бы встретиться с художником. Как вы думаете, это возможно?