— Вход в пещеру, — предположил Нейсмит.
Лукас посмотрел на карту.
— Но в этой части торфяника нет никаких пещер. Там дальше в известняке их много, а тут всюду гранит. — Он сложил карту. — Нет, это не пещера, а штольня.
— Что? — удивился Симмз.
— Вход в заброшенный рудник, где добывали оловянную руду сто лет назад. Большинство входов давно замуровали, но, как видите, не все.
Я вспомнил заросший травой рудник у поворота к Чёрной Скале. Он давно уже стал частью местного ландшафта, его никто не замечал. И никому не приходило в голову, что там может находиться под поверхностью.
Нейсмит наклонился к проёму.
— У кого-нибудь есть фонарик?
Один из криминалистов протянул ему фонарик, он посветил.
— Видно плохо, но то, что это глубокая штольня, несомненно.
— Пустите туда собаку! — приказал Симмз.
Кинолог поджал губы, но повиновался. Собака была вся в грязи, от шерсти шёл пар, но она уже оправилась от аммиака. И когда приблизилась к проёму, резко вскинула уши. Затем тщательно обнюхала ближайшие камни и заскребла лапами. Кинолог потянул её назад.
— Хорошо, молодчина. — Он погладил собаку и посмотрел на Симмза. — Сомнений нет. Он либо выходил отсюда, либо спускался туда. Вероятно, и то и другое.
Воцарившееся после его слов долгое молчание прервал Роупер:
— Теперь ясно, почему Монк рвался сюда восемь лет назад. И почему его так трудно найти. — Он усмехнулся. — Этот сукин сын прячется под землёй.
Я остановился в переулке и посмотрел на окна, горит ли свет в доме Софи. Затем выключил двигатель и немного посидел, откинувшись в темноте на подголовник, наслаждаясь тишиной. Дождь закончился, повсюду поблёскивали лужи. Заходить в дом не хотелось. Но у меня не было выбора. Во-первых, там осталась моя сумка с вещами. А во-вторых, нельзя уезжать, не поговорив с Софи. А с тех пор как мы расстались у дома Уэйнрайтов, произошло нечто важное.
На обратном пути, когда мы шли к машинам, Лукас рассказал мне о рудниках. Нейсмит оставил у входа в штольню пост, на случай если Монк выберется на поверхность, хотя это было маловероятно. Остальные заброшенные оловянные рудники надо было искать по всему Дартмуру. Среди них имелись такие, куда спускаться не решались даже спелеологи. Большинство входов давно замуровали и закрыли стальными решётками, но в торфянике оставались рудники, похожие на тот, какой мы обнаружили. Замаскированный кустами, почти невидимый…
— О заброшенных рудниках мы, разумеется, знали, — сказал Лукас, — но их как укрытие Монка всерьёз не рассматривали. Он хорошо ориентировался в торфянике, однако опыта спелеолога у него не было. А туда, поверьте мне, без этого соваться опасно.
— То есть их не проверяли?
— Крупные проверили с собаками после того, как пропали девушки. Но ничего не обнаружили. — Лукас вздохнул. — Недооценили мы способности этого маньяка. Если Монк прячется там, то вытащить его будет сложно. Возраст некоторых рудников — пара сотен лет, и, уверен, на карте обозначены далеко не все. Монк мог спуститься в одном месте, а выйти на поверхность бог знает где.
Версия Лукаса оптимизма не внушала.
— А рядом с Падбери есть какой-нибудь рудник? — спросил я.
— Падбери?
— Да. Там живёт Софи.
— Давайте посмотрим. — Он развернул карту и поводил по ней пальцем. — Там поблизости нет ничего. Самый ближайший рудник находится примерно в трёх милях, и его вход замурован.
Ну ладно, хотя бы это хорошо. Я закрыл машину, скрипнул калиткой и прошёл через неё к дому, с наслаждением вдыхая свежий воздух, пропитанный после дождя ароматами полей. Я позвонил, вскоре засов сдвинулся, дверь приоткрылась, и в щелку выглянула Софи. После чего дверь закрылась, звякнула цепочка, а затем открылась вновь, уже широко. Софи молча повернулась и двинулась по коридору. Я запер дверь и пошёл следом за ней. Снял в прихожей грязные ботинки, повесил куртку и шагнул в кухню.
Она стояла ко мне спиной, резала овощи на разделочной доске.
— Давно приехали? — спросил я.
— Примерно два часа назад, — ответила Софи не оборачиваясь.
— Как всё прошло?
— Нормально.
Она положила в кастрюлю нарезанную морковь и принялась резать картофель.
— Мне пришлось рассказать Симмзу о ваших письмах Монку, — со вздохом произнёс я.
— Ну и что? — безразличным тоном отозвалась Софи. — Я тоже сообщила, зачем скрывать? И уже переслала им копии писем с компьютера.
— То есть всё в порядке?
— А разве закон запрещает писать письма?
Она продолжала резать картошку.
— Тогда почему вы такая злая?
— Почему? — Софи бросила нож. — Потому что они обращались со мной как… с преступницей. Никто ничего не сказал. Ни о том, что случилось с Уэйнрайтом, и вообще… Я даже не знала, что вы куда-то уехали. Потом пришла женщина в полицейской форме, с топорным лицом и сказала, что отвезёт меня домой.
— Я вам сочувствую.
Она вздохнула:
— Понятное дело, вы не виноваты. Но очень противно, когда перед твоим лицом захлопывают дверь. Да, я больше не консультирую полицию, но не следовало бы вести себя грубо.
— Ждать от них хороших манер не приходится.
— Разумеется. Теперь рассказывайте.
Я сообщил ей об Уэйнрайте и об обнаруженном входе в заброшенную штольню.
— Симмз приказал отправить туда группу спелеологов, однако Лукас сомневается, что Монк сидит там и ждёт. Он наверняка догадался, что вход рано или поздно найдут. Но Лукас говорит, что в окрестностях много других.
— Значит, вот почему он рвался в торфяник, обещал показать захоронения. Ему просто надо было добраться к входу в рудник. А я-то думала…
— Откуда вам было знать? Но есть ещё новости.
И я рассказал ей о Терри. Софи удивилась:
— Его отстранили от работы? Какой ужас!
— Он сам во всем виноват. Вдобавок в последнее время начал сильно пить. Симмз сказал, чтобы мы немедленно позвонили Роуперу, если Терри приедет или свяжется по телефону. Хотя после гибели Уэйнрайта он не осмелится.
— То есть его отстранили от работы, а он продолжает изображать инспектора уголовного розыска?
— Да.
— И что это значит?
— Вероятно, Терри решил в одиночку охотиться за Монком и тем себя реабилитировать. Симмз пока не хочет об этом думать, но я уверен, что с Уэйнрайтом расправился Монк. Больше некому. Кто ещё мог, уходя, плюнуть на пол? — Я посмотрел на Софи. — Может, вам всё же лучше пожить в другом месте, пока всё успокоится?