— Кокаин.
— Ты передозировал кокаин? Намеренно?
Он кивнул.
— Сколько?
— Достаточно.
Теперь стало понятно, как Монк обманул докторов. Передозировка кокаином вызывает сильную тахикардию и повышение артериального давления. Это ошибочно приняли за симптомы смертельно опасного сердечного приступа. Оценивая состояние Монка, я предположил, что он страдает по крайней мере сердечно-сосудистой недостаточностью, а возможно, чем-то более серьёзным. И это не считая сильного поражения дыхательных путей. Просто чудо, что он до сих пор жив.
— Но ты ведь мог умереть, — сказал я.
Он скривил рот.
— Ну и что?
— Почему ты ждал восемь лет, чтобы сбежать?
Его рот опять скривился в гримасе, которую я ошибочно принимал за улыбку. Но теперь, посмотрев ему в лицо, я осознал, что это было что угодно, только не улыбка.
— Потому что я невиновен. Эти ублюдки, чтобы обвинить меня, подбросили улики.
До этого момента я ему почти верил. И, да простит меня Господь, даже жалел его. Монк был способен на многое, но только не на актёрство. Значит, что же это получается? Он параноик?
Монк бросил на меня свирепый взгляд, видимо, уловив что-то на моем лице.
— Ты считаешь меня психом?
— Нет, я просто…
— Не ври.
Он продолжал хмуро рассматривать меня. Надо было действовать очень осторожно.
— Почему ты думаешь, что тебя подставили?
Он перевёл взгляд на свои ободранные костяшки. Оттуда ещё сочилась кровь, но это его, похоже, не беспокоило.
— Новый сокамерник рассказал мне всё. Это он залез в мой трейлер перед тем, как там устроили шмон. А вещи ему дал полицейский, заявив, что так нужно для расследования. И пригрозил, что если он кому-нибудь расскажет, то его упрячут в психушку или посадят по обвинению в педофилии. Сказал, что для него будет лучше держать язык за зубами. Так он и делал. Никому не говорил, пока не загремел в тюрьму и не захотел расквитаться с теми, кто его туда упёк. — Монк отвернулся и сплюнул. — Зачем ему это было надо, я так и не понял.
Нет, это не бред параноика. В трейлере Монка при обыске обнаружили вещи Зоуи Беннетт, губную помаду и расчёску, что подтвердило его вину.
— А этот твой сокамерник… — начал я.
— Уокер. Даррен Уокер.
— Он назвал фамилию полицейского?
— Да. Это был тот самый ублюдок, который потом делал шмон. Инспектор Джонс.
Эта фамилия была мне незнакома, но я ведь не знал всех полицейских в управлении.
— Сокамерник мог солгать.
— Нет. Я выбил из него правду.
Я вспомнил, как Терри, когда явился ко мне в первый раз сообщить о побеге Монка, сказал, что тот забил сокамерника до смерти.
«А охранников, которые пытались оттащить его, отделал так, что они до сих пор приходят в себя в больнице. Удивлён, что ты об этом не слышал».
Я пытался сглотнуть, но во рту пересохло.
— Дай попить. — Я показал на упаковку бутылок с водой.
Монк безразлично пожал плечами и бросил мне бутылку. Я открыл её дрожащими руками и отпил половину. Остальное оставил Софи.
— А при чем тут Уэйнрайт? Зачем ты его убил?
— Я его не убивал.
Неожиданный ответ. Я думал, что Монк опять ничего не помнит.
— Но жена тебя опознала, и анализ слюны подтвердил это.
— Я же не говорю, что я там не был. Я сказал, что не убивал его. Я к нему даже не притронулся, он упал вниз с лестницы.
Это было вполне возможно. Тело Уэйнрайта лежало у подножия лестницы. Он мог сломать себе шею при падении. Вероятно, увидев Монка в своём доме, профессор потерял сознание и полетел вниз. Неудивительно. Не всякий на его месте сохранил бы присутствие духа.
— А зачем вообще тебе понадобилось к нему приходить? Ты ведь не думал, что Уэйнрайт имеет какое-то отношение к подставе?
Монк сцепил пальцы за головой и посмотрел на Софи. Будто чувствуя его взгляд, она пошевелилась во сне.
— Мне нужно было найти её. Я решил, что, может, он знает, где она живёт. Или сам поможет мне что-то вспомнить. До этого я попробовал покопаться в торфянике, как тогда делал профессор, надеялся, что удастся оживить память. Не получилось. — Он едва заметно улыбнулся. — Не ожидал вас там встретить. И вы тоже не ожидали увидеть меня, верно? Так напугались, что я это мог чувствовать носом. Честно говоря, я тогда так измотался с этими ямами, что не стал вас догонять. Хотя вполне мог.
А ночью он решил навестить профессора Уэйнрайта, поскольку его адрес был указан в телефонной книге.
— Уэйнрайт был болен. Он всё равно не смог бы тебе помочь.
Монк вскинул голову.
— Откуда мне было знать? Ты думаешь, я жалею о его смерти? Нет, я не забыл, как эта сволочь говорила обо мне как о мусоре. Я бы, наверное, этому сукину сыну всё равно сломал шею.
Я хотел вставить замечание, но Монк продолжил:
— Понимаешь, эти ублюдки меня подставили. Тогда, восемь лет назад, у них получилось, они заставили меня поверить, что я настоящий псих и в беспамятстве убиваю направо и налево. Но у меня было время подумать.
— Но если ты не убивал этих девушек…
— Да что мне эти девушки! — воскликнул он. — Я их знать не знал. Думаю, эти подонки повесили на меня и Анджелу тоже. — Его тёмные глаза лихорадочно блестели. — Проделали со мной трюк, заставив поверить, что я и её тоже убил. Ты понял? А что, если это вранье и я этого не совершал? Вот почему мне нужно вернуть память.
Я понимал, что переубедить его не удастся. Монк хотел освободиться от вины за Анджелу Карсон. Но даже если к гибели других девушек он действительно не был причастен — что тогда казалось мне совершенно невероятным, — то Анджелу он убил, в этом сомнений не возникало. Хотя, видимо, и не намеренно.
И Софи ему ничем не поможет.
— Послушай, Джером, — сказал я, — если ты совершил убийства во время приступа, то с тебя ответственность снимается. В юридической практике существует понятие невменяемости и…
— Заткнись! — рявкнул он, сжав кулаки. — И разбуди её!
— Подожди!
Он рванулся ко мне так быстро, что я не успел опомниться. Это был даже не удар, а толчок, но я полетел на пол, словно меня стукнули по голове толстой доской. Монк схватил Софи за плечи.
— Давай! Просыпайся!
Она тихо застонала. Мне показалось, что Монк занёс руку для удара. Я вскочил и повис на ней. Он стряхнул меня, как букашку, я отлетел и ударился головой о камень.
Но бить Софи Монк, кажется, передумал. Возможно, и не собирался. Он посмотрел на свой кулак, будто только сейчас вспомнил о его существовании. Это был тот самый кулак, которым он стучал в каменную стену пещеры. На нём запеклась кровь. И ярость Монка погасла так же быстро, как появилась.