Я вышел в коридор и развернул листок. Записка Стефани Кросс была короткой: «Вы всё сделали правильно».
Когда я это прочёл, у меня на глаза навернулись слезы. Пора было выйти на свежий воздух. Освежиться и обо всем подумать.
* * *
Мой автомобиль по-прежнему стоял у дома Софи, там же осталась сумка с вещами. Можно было вызвать такси по телефону или поймать на улице. Я выбрал второе. Очень хотелось прогуляться.
Медсестра в приёмном покое объяснила, где находится ближайшая стоянка такси, и я отправился туда. Не прошёл и квартала, как рядом остановился автомобиль. В нем сидел Терри.
— Так и знал, что найду тебя здесь. — Я продолжал идти, и он крикнул: — Дэвид, подожди!
Автомобиль снова поравнялся со мной.
— Послушай, нужно поговорить. Я знаю, что случилось вчера ночью. Как Софи?
Я неохотно остановился.
— Она в реанимации. Больше я ничего о ней не знаю.
— Вот как… — Он побледнел. — И что, есть надежда?
— Наверное.
— Куда ты идёшь?
— Собираюсь забрать машину. Она стоит у дома Софи.
Он наклонился и открыл дверцу.
— Садись. Я тебя подвезу.
Нельзя сказать, что общество Терри мне нравилось, но я был настолько слаб, что едва стоял на ногах.
Первые несколько миль мы молчали. Когда выехали за город, он спросил:
— Хочешь поговорить?
— Нет.
Он снова замолчал. Я смотрел в окно на торфяник. Обогреватель в салоне действовал исправно, тепло и ровное гудение двигателя убаюкивали. Я почувствовал, что засыпаю.
— По крайней мере теперь известно, кто тогда вломился в дом Софи, — произнёс Терри.
Я вздохнул. Если он решил поговорить, то от него не отвяжешься.
— Не думаю, что это был Монк.
— Что, даже после всего?
— Он признался, что был в её доме, — сказал я, — но после того, как Софи увезли в больницу. Когда мы вернулись, там была жуткая вонь. Я подумал, что в дом залезло какое-то животное, ведь дверь была открыта, и только потом он мне объяснил, что набросал там немного земли, смоченной мочой лисицы, чтобы сбить со следа поисковых собак. Если бы это было раньше, когда я нашёл её в ванной комнате, я бы обязательно почуял запах.
— Моча лисы? Изобретательный подонок, — проговорил Терри почти с восхищением. — Тут уже появились слухи, что у него были отношения с Анджелой Карсон. И что, вероятно, он убил её во время приступа.
Я кивнул:
— Да. Перед уходом из больницы я поговорил с невропатологом. Он рассказал мне о так называемом синдроме лобной доли. Это когда повреждены лобные доли головного мозга.
— И что?
— Помнишь вмятину на черепе Монка? Родовая травма, акушерка плохо работала со щипцами. Мать Монка умерла при родах, а он выжил с этой отметиной. Так вот, синдром лобной доли является причиной буйного непредсказуемого поведения, причём пациент потом не помнит о своих поступках. Иногда у страдающего повреждением лобной доли случаются эпилептические приступы смеха, во время которых он дико смеётся или кричит, а также сильно бьёт по всему, что подвернётся под руку. Эти приступы обычно случаются во сне, поэтому такого рода эпилепсию не всегда диагностируют, принимая её за ночные кошмары. У Монка были такие приступы, об этом рассказывали тюремные охранники.
Терри пожал плечами:
— Ну и что, повреждены лобные доли. Разве это оправдывает то, что он сделал?
— Нет, но он Анджелу Карсон не насиловал. А убил во время такого приступа, который случился, когда они занимались сексом. Понимаешь?
Терри усмехнулся:
— Во всё это верится с трудом.
Скептицизм Терри меня не удивил. Теперь уже и я с трудом верил рассказу Монка. Это был преступник, опасный и невероятно жестокий. Достаточно вспомнить, как он расправился с полицейскими, Миллером и Кросс.
Но поведение Монка не было таким однозначным, как думал Симмз. Он специально отпустил нас, чтобы мы его как-то оправдали. Я хорошо помнил, как Монк застрял в проходе, когда помогал мне вытащить Софи. Зачем ему это было надо, когда он спокойно мог бросить нас умирать.
Так безжалостные убийцы не поступают.
— Я думаю, что мы смотрели на Монка и видели то, что хотели, — сказал я. — Все считают его монстром, потому что он изнасиловал и забил до смерти несчастную глухую девушку. Забудь об этом, и всё изменится. Например, возникнет вопрос, действительно ли он убил Тину Уильямс и сестёр Беннетт?
— Да он же сам признался!
— Это ничего не значит. — Я вспомнил боль в глазах Монка. Чудовищность своего поступка он осознавал гораздо сильнее, чем любой из нас. — Он убил Анджелу Карсон во время приступа, и ему казалось, что и остальных мог убить так же. Но тогда, во время суда, для него это вообще значения не имело.
Терри пожал плечами:
— Если ты этому веришь, то не в порядке с головой не только у Монка.
Я слишком устал, чтобы спорить.
— Не важно, верю я или нет. Он не сумасшедший, а просто больной, несчастный, сбитый с толку человек. Судебные психиатры были слишком предубеждены и потому ничего не заметили. Я уверен, что если бы сейчас его по-настоящему обследовали, то всё бы выяснилось.
— Ты серьёзно? — Терри пожевал губу. — Но если других девушек он не убивал, то кто же тогда…
Я пожал плечами, пытаясь побороть усталость.
— Ты слышал об инспекторе Джонсе?
Терри затормозил, когда идущий впереди автомобиль неожиданно замедлил ход.
— Вот идиот. — Он взглянул на меня. — Говоришь, Джонс? Нет, не слышал. А что?
Если Уокер сказал Монку правду о том, что этот полицейский заставил его подложить в его трейлер вещи убитых девушек, то скорее всего он их и убил. Хотя, по словам Нейсмита, инспектора Джонса среди сотрудников полиции не было и нет.
— Так, ничего. Монк вскользь упомянул о каком-то Джонсе.
Терри внимательно посмотрел на меня.
— У тебя измождённый вид. Мы прибудем примерно через полчаса. Постарайся отдохнуть.
Я откинулся на подголовник и закрыл глаза. В сознании тут же начали вспыхивать беспорядочные картины: пещера, крушение автомобиля, вмятина на черепе Монка. Я увидел искалеченное тело Тины Уильямс, услышал глухой смех Уэйнрайта. Заскрипела лопатка, прорубающая мокрый торф, а затем автомобиль подскочил на ухабе, и я проснулся.
— Ну как, полегче? — спросил Терри.
Я протёр глаза.
— Да.
— А мы почти приехали.
Я посмотрел в окно и увидел Падбери. День был на исходе, спускались сумерки. Я решил, что как только доберусь до дома, сразу устрою себе отпуск. На сей раз настоящий, где-нибудь в солнечном, теплом месте. Затем вспомнил о Софи, и мысли об отпуске отодвинулись на задний план.