— Была драка. Он упал и ударился головой.
Ковач посмотрел на Элвуда:
— Кажется, Каин то же самое сказал об Авеле?
— По-моему, да.
— Так как насчет извинения за то, что вы лгали мне вчера, Нил? — продолжал Ковач. — Или, может быть, объясните, что вы делали в доме вашего отца в ночь его смерти — после часа?
Выражение лица Фэллона мигом изменилось — теперь оно было смущенным и испуганным.
— Я… я не знаю, о чем вы говорите.
— Бросьте, — посоветовала Лиска. — Соседка вашего отца видела ваш грузовик на подъездной аллее в час тридцать.
— Вчера вы сказали мне, что последний раз говорили с ним вечером по телефону. — Ковач замолчал, выжидательно глядя на Нила.
Глаза Фэллона метались по комнате, словно в поисках объяснения.
— Почему вы солгали мне, Нил? Вам было стыдно, что вы не смогли убедить отца раскошелиться на сумму, которую должны выплатить бывшей жене? Об этом вы двадцать три минуты говорили по телефону, когда позвонили ему из вашего бара в одиннадцать вечера?
Фэллон судорожно втягивал в себя воздух, как астматик на грани приступа, потирая шею грязной рукой.
— Вы выглядите так, как будто у вас спазм прямой кишки, Нил, — заметила Лиска.
— Неужели вы думали, что я не позвоню в телефонную компанию проверить ваши разговоры? — снова заговорил Ковач. — Должно быть, вы считаете меня тупицей.
— Зачем вам все это? — нервно осведомился Фэллон. — Я ведь не подозреваемый. Мой отец просто покончил с собой…
— Именно я обнаружил его с размозженной головой, так что вам незачем напоминать мне об этом, Нил. Это неэффективная стратегия. Любая насильственная смерть подлежит расследованию, и в первую очередь обращают внимание на семью. Самые весомые мотивы убийства обычно бывают у родственников? Вы ведь сами сказали мне, что ненавидели Майка. Добавьте к этому факт, что вам нужны деньги для выплаты жене и что Майк отказался вам их дать. Это и называется мотивом.
Страх начал выходить на поверхность — движения Фэллона стали резкими, над верхней губой выступил пот. Он отошел к углу, где раньше находилась книжная полка.
— Но я не мог такое сделать! Ведь это был мой отец!
— Который тридцать с лишним лет твердил вам, что вы хуже вашего “голубого” брата. Это называется растравлять рану.
— Старик был ублюдком, но я его не убивал, — заявил Фэллон. — А что касается этой суки Черил, то не ее собачье дело, где я возьму деньги. Я выплачу ей все.
— Или потеряете бизнес, который заработали горбом, — сказала Лиска. — В аду не наберется столько злобы, сколько у оскорбленной мстительной женщины. Я это знаю, потому что сама такая. Когда я говорила с вашей женой, мне показалось, что она теряет терпение и готова на вас надавить. Вы просили денег у брата?
Нил помотал головой, как будто получил удар в ухо. Он переводил взгляд с Лиски на Ковача, словно не веря внезапному обороту событий.
— Вы хотите сказать, что я убил и его тоже?
— Мы не говорим, что вы вообще кого-то убили, Нил. Мы просто задаем вам вопросы, имеющие отношение к делу, и указываем, как выглядит ситуация с полицейской точки зрения.
Нил больше не владел собой.
— Засуньте вашу точку зрения себе в задницу, Ковач! — заорал он. — Смерть Энди вас не касается. С этим делом покончено — оно мертво и похоронено. Пепел к пеплу, прах к праху. Так решило ваше начальство.
Ковач поднял брови:
— И вы пытаетесь ткнуть меня в это носом?
— Я просто говорю, что с этим покончено.
— Но ведь перед нами определенная модель поведения, Нил. В течение одной недели два члена семьи покончили с собой. Это уже само по себе подозрительно. Вы ненавидели обоих и переживали трудное время, как в финансовом, так и в эмоциональном отношении. Мы называем эти факторы стимуляторами стресса. Их может оказаться достаточно, чтобы заставить человека перейти черту. А учитывая, что вы отбыли срок за преступление, связанное с насильственными действиями…
— Я никого не убивал!
— Что же вы делали среди ночи в доме Майка?
— Пришел проведать его. — Фэллон отвел взгляд и рассеянным жестом коснулся синяка на скуле. — Когда мы говорили по телефону, мне не понравился его голос.
— Голос или слова? — спросил Ковач. — Мы знаем, что вы были пьяны. Вы сами говорили мне, что накачались достаточно, чтобы затеять драку с клиентом, в котором признали копа. Ваш отец сказал что-то, разозлившее вас?
— Все было совсем не так!
— А как? Не станете же вы убеждать меня, что у вас была идеальная семья.
— Нет, но…
— Вы сказали, что Майк всегда к вам придирался. О чем вы говорили по телефону?
— Я уже объяснял вам — о том, в какое время я должен за ним заехать, чтобы отвезти в церковь.
— Да, но почему вы не упомянули, что вам не понравился его голос? Вы не сказали, что встревожились из-за отца, а наоборот, если мне не изменяет память, назвали его старым мудаком. Почему вы не рассказали, что приезжали проведать его?
Фэллон потер рукой лоб.
— Старик убил себя после моего ухода, — ответил он, понизив голос. — Выходит, я не позаботился о нем, как следует. А ведь я остался его единственным сыном…
— Не позаботились? Каким образом? О чем он вас просил?
Нил Фэллон, порывшись в кармане комбинезона, вытащил пачку “Мальборо”.
— Простите, мистер Фэллон, — сказал Элвуд, — но у нас не курят.
Нил метнул на него злобный взгляд и достал из пачки сигарету.
— Так вышвырните меня отсюда — и дело с концом!
Ковач подошел к нему.
— Думаю, что ваш разговор был не столько о нуждах Майка, Нил, сколько о ваших собственных, — мягко произнес он, меняя тактику. — Вы были пьяны и сердиты, когда звонили отцу, и поспорили с ним из-за денег, которые вам нужны. После разговора вы стали накручивать себя, вспоминая, как Майк любил Энди и придирался к вам. В итоге вы довели себя до такого состояния, что сели в грузовик и поехали к отцу, чтобы высказать все это ему в лицо.
— С таким же успехом я мог говорить с репой, — пробормотал Нил. — Старик был одурманен выпивкой и своими таблетками. Да и вообще ему всегда было наплевать на то, что я говорю!
— Значит, он не дал вам денег?
Нил покачал головой и усмехнулся:
— Он даже не слышал моих просьб. Старик хотел говорить только об Энди — как он его любил, как Энди его подвел, что не надо было будить спящую собаку…
Ковач посмотрел на Лиску, которая резко выпрямилась.
— Он использовал именно эти слова? — спросила она. — “Не будить спящую собаку”? Почему он так сказал?