Она, однако, продолжала свое:
— Рона сегодня днем должна отвести его на детский праздник, но я не знаю точно, по какому адресу.
Она понимала, что это перебор. Взгляд миссис Хаккет скользнул к настенным часам, однозначно показывавшим, что забирать детей еще слишком рано. А еще, как понимала Кэрол, воспитательница наверняка подумала, что ответственная мать уж точно узнает, куда ее ребенок отправляется на детский праздник, и даже справится в полиции о GPS-координатах этого места.
— Вообще-то я рада, что вы пришли, — сказала воспитательница, отворачиваясь и выдвигая ящик стола. — Мне нужно спросить вас кое о чем.
Кэрол не хотела, чтобы ее о чем-то спрашивали. Она хотела схватить Тайлера и убежать. Но это было бы неприлично.
— Давайте. Только поскорее.
Воспитательница протянула Кэрол маленькую стопку детских рисунков.
— Это вы его научили?
Кэрол в недоумении пролистала шесть или семь рисунков.
О чем ее спрашивает эта девочка? Научила ли Кэрол своего сына чиркать разноцветными карандашами по бумаге? Но это наверняка делают все дети его возраста.
Она внимательнее присмотрелась к последним рисункам, но не разобрала ничего, кроме корявого изображения собаки, исполосованного красными линиями.
— Нет… я не вполне понимаю, что вы имеете в виду.
— Хорошо, посмотрите, — серьезным голосом сказала воспитательница и начала подсовывать Кэрол отдельные листочки. — Я о том, как этот рисунок постоянно появляется поверх другого…
— Простите, но у меня совсем нет времени, — отмахнулась Кэрол, подзывая Тайлера, который тут же подбежал к ней.
Она вернула листочки воспитательнице:
— Может быть, завтра?
— Конечно. Только… ведь по пятницам вы не приводите Тайлера? Я могу проверить, но…
— Конечно. Совсем забыла. Тогда в понедельник.
Кэрол улыбнулась женщине ледяной улыбкой, вызывая ту откровенно сказать, что она думает. Что Кэрол не в своем уме. Чокнутая.
Воспитательница промолчала. Кэрол взяла Тайлера за руку и вывела из комнаты.
— У меня все в порядке, детка, — сказала Кэрол.
Тайлер спрашивал ее уже не в первый раз.
— Я просто подумала, что хорошо бы нам поиграть вдвоем дома. Разве нет?
Когда они миновали детскую площадку, она замедлила шаг, обшаривая глазами противоположную сторону улицы. Человека из библиотеки не было, но она не знала наверняка, он ли сделал ту фотографию. Дойдя до тротуара, она оглянулась. Все вокруг казались вполне нормальными. Кроме нее, конечно.
Она заметила миссис Хаккет — та стояла у окна, сложив на груди руки. Кэрол не отступила — выдержала ее взгляд.
— Не смей на меня так смотреть, — проговорила она вполголоса.
Миссис Хаккет постояла еще несколько секунд, потом отвернулась и исчезла за отражавшимися в стекле облаками.
Всю дорогу до дома они играли, считая шаги по восемь. Как только они вошли в комнату, Кэрол увидела, что мигает огонек на автоответчике. Она стерла сообщение, не прослушав. Если никто не слушал, значит, никто и не звонил, а когда люди лезут в твою жизнь и всучивают угрожающие фотографии, хочется, чтобы тебе вообще не звонили.
Она разрешила Тайлеру полчаса посмотреть мультики, чтобы спокойно поразмыслить. Тайлер устроился на полу, ожидая, когда начнется его любимый эпизод из «Суперсемейки», а она, устремив взгляд на улицу, принялась думать.
Вариант первый: уехать.
Вариант второй: остаться.
Решение пришло быстро. Она устала бегать. Она остается.
Немного спустя она вдруг поняла, что по-прежнему стоит у окна, а Тайлер спрашивает, можно ли посмотреть мультфильм еще раз. Значит, она простояла так… Сколько? Двадцать пять минут? Больше? Когда она попыталась восстановить в памяти прошедшие минуты, ничего, кроме пустоты, перед ней не возникло.
Она снова нашла на диске эпизод, где суперсемейка совершает героические подвиги (сын быстро терял интерес, когда персонажи притворялись нормальными, — ему еще предстояло узнать, что большая часть жизни сводится именно к этому), и отправилась в ванную сполоснуть лицо.
Ей стало получше, и она решила приготовить специальный чай, снимающий стресс, — она повадилась покупать эту смесь в аптеке рядом с работой. Вкус у него оказался странноватый, но миловидная энергичная женщина, владевшая аптекой, поклялась, что так и должно быть, и теперь Кэрол пила его несколько раз в день. Насыпав ложечку в фильтр, она поняла, что чай кончается, и повернулась к маленькой доске на стене, куда записывала будущие покупки.
Чтобы не закричать, ей пришлось зажать рот рукой.
На доске кто-то крупными буквами написал и подчеркнул:
ВОЗВРАЩАЙСЯ ДОМОЙ НЕМЕДЛЕННО.
[Вера же есть] осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом.
Послание к евреям, 11:1
К вечеру мое настроение окончательно испортилось. Я по телефону выяснил, что улететь раньше завтрашнего утра у меня не получится. Я предпринял еще одну неудачную попытку связаться с Кэрол по сотовому и в итоге оставил ей послание на автоответчике, о чем сразу же пожалел. Я мог съездить в Якиму и успеть в аэропорт завтра рано утром. Или переиначить все и вылететь из Сиэтла. Или же часов за семь добраться на машине до самого Марион-Бич. Вот только я не понимал, зачем мне все это.
И поэтому я ехал по пустой дороге через лес, пока в конечном счете не понял, что еду в некоем определенном направлении.
Вернувшись в Блэк-Ридж, я направился в восточную часть города и остановился у полицейского управления, которое стояло на оживленной дороге в сторону Якимы. Внутри за столом сидел плотного сложения человек лет сорока и крутил на столешнице ручку. На его бляхе было написано: «Помощник шерифа Грин».
— Я хотел бы видеть помощника шерифа Корлисса.
Полицейский, не поднимая взгляда, покачал головой:
— Могу я для вас что-нибудь сделать, сэр?
— Я хотел поговорить именно с ним, — сказал я.
— По какому вопросу?
— По вопросу о том, что нужно держать язык за зубами.
Помощник замер. Я понял, что дышу глубже, чем должен бы, а руки в карманах сжались в кулаки.
— Могу я вам помочь?
Новый голос. Я повернулся и увидел человека постарше — он появился из кабинета в глубине. Это был высокий широкоплечий мужчина с короткими седеющими волосами. Я его помнил.
— Вы меня узнаете? — спросил я.
Он несколько мгновений спокойно смотрел на меня.