— Для меня это бессмыслица, Брук.
— К счастью, мне плевать, верите вы или нет.
Что сейчас делал Билл? Где находился? Пойдут ли нам на пользу еще несколько секунд?
Я повернулся к Кэрол:
— Ты говорила об этом Тайлеру? Он поэтому сказал, что я на самом деле ему не отец?
Кэрол смотрела на меня, и в ее взгляде я увидел нескрываемую ненависть, словно я прокрался в жизнь этой женщины посреди ночи и принес с собой только зло.
— Кори, смотри, — беспечно позвала Брук, будто сообщала, что не прочь выпить еще коктейль.
Кори развернулся, и я услышал ружейный выстрел.
Раздался крик Билла, и я понял, что с этого момента все будет идти по сценарию Робертсонов.
Мгновение спустя это стало еще очевиднее — из-за деревьев стали появляться люди.
Билл явно не стал выходить из леса, когда увидел, что происходит со мной, и попытался зайти Кори с тыла. Но что-то (лунный свет, тень, мелькнувшая на белом снегу) выдало его.
Кори из милости выстрелил ему в правую верхнюю часть груди, но, скорее всего, слишком резко вскинул ружье. В любом случае этого было достаточно. С того места, где стоял я, чувствовался запах крови — а возможно, просто дурман, поднимающийся от озера, забился в нос. Билл лежал на спине среди деревьев. Он шевелился, словно пытался встать, дробовик валялся рядом.
А на меня тем временем надвигались тени.
Поначалу я думал, что это Кори и его дружки, ребята, которых я видел на фотографиях. Но скоро понял, что людей тут гораздо больше. Сначала десять человек, потом еще, и они продолжали прибывать.
Первым был помощник шерифа Грин. Потом я увидел человека, продававшего кофе на парковке перед банком, потом владелицу парикмахерской на Келли-стрит. Я увидел хозяина магазина, в котором последние дни покупал сигареты, людей, читавших газеты у «Сестер Райт», беседовавших в «Горном виде» или проходивших мимо меня на улице.
Я увидел Кортни.
И Мэри — хозяйку мотеля.
Большинство из них остановились, выйдя на опушку. Но Мэри прошла полпути до меня. Глаза ее были закрыты, а губы безостановочно двигались.
Наконец она открыла глаза.
Внезапно кроны деревьев сотряслись под порывом холодного ветра, ринувшегося с гор или из глубин леса. Этот ветер растрепал волосы Мэри, они облаком окружили ее лицо, когда она повернулась в мою сторону. Здесь она выглядела иначе. Мэри одновременно казалась и молодой, и очень старой, ужасная в своей силе, она словно могла движением брови перемещать предметы.
Еще казалось, что она купается в лунном свете, резко очертившем ее лицо, мало похожее на лицо человека, которого я знал.
Я понял, что никто больше не смотрит в мою сторону и даже, наверное, не подозревает о моем присутствии. Они все глядели на озеро или, возможно, на противоположный берег, и никто не был одет по погоде. Ближе всех ко мне стояла владелица парикмахерской. Она уставилась в пространство пустым, мутным взглядом — такой взгляд я видел у Кортни. У нее словно не было лица — или же я видел пустоту за ним, будто внутри не жило ничего такого, чему стоило доверять.
— Ты первая, — сказала Брук, обращаясь к Кэрол.
— Пошла в жопу, — ответила Кэрол.
Я повернулся, когда Брук сделала шаг назад — еще ближе к краю пристани. Она вытянула руки так, что извивающийся ребенок оказался над водой.
— Вода очень холодная, — заметила она. — Твой мальчик, наверное, прекрасный пловец.
Кэрол, совершенно беспомощная, посмотрела на меня. Гнев исчез из ее глаз, и я видел только девушку, с которой познакомился много лет назад, девушку, которая убедила меня поселиться в этих горах, потому что любила их, потому что они всегда были ее домом… возможно, она не понимала, что тем самым навечно привязывает себя к этому месту.
Я не знал, что сказать. Смерть висела в воздухе, и ей оставалось только одно — упасть. Если мы не подчинимся Брук, она сделает, что задумала. Насколько я мог судить, половина жителей Блэк-Риджа съехались сюда, чтобы увидеть это. Или выступить свидетелями. Чтобы избежать этого мгновения, следовало начать действовать три или четыре года назад, а то и раньше. Мы должны были не встречать друг друга, родиться другими людьми, всегда оставаться мертвыми и не пытаться стать живыми. Теперь мы могли лишь оттянуть это мгновение.
— Делай, что она говорит, — попросил я.
Кэрол не шелохнулась. Я тронулся с места.
— Нет, — сказала Брук, и голос ее прозвучал надтреснуто. — Сначала Кэрол.
Но Кэрол по-прежнему стояла как вкопанная. Может, она думала, что таким образом загонит ситуацию в тупик. Может, пыталась выиграть время. Я не считал, что это стоящий план. Я видел единственный выход.
— Кэрол, послушай.
— С какой стати я буду тебя слушать? — огрызнулась она. — Почему я должна верить, что тебе не безразлична его судьба?
— Потому что он мой сын, — ответил я. — С тобой я разорвал отношения, но с ним — не смогу никогда. Если только не всплывет еще что-нибудь, что ты скрыла от меня.
— Нет. Трахаться на стороне — это по твоей части. Можешь не беспокоиться. Он твой сын.
— И твой. Поэтому иди к нему. Хочешь, чтобы он оставался один, что бы ни случилось дальше?
Кэрол помедлила, а потом резко пошла в сторону пристани. Поднялась по ступенькам и стала идти над водой.
Я бросил взгляд на Кори. Он стоял на прежнем месте. Очевидно, по сценарию Брук события должны разворачиваться на пристани, но я не знал, требовалось ли ей одновременное присутствие нас троих или же братец Брук пристрелит Кэрол по дороге.
Он держал ружье наготове, но было не похоже, что он целится. Почему они выжидали, почему спланировали все таким образом, если только не хотели заполучить всех троих одновременно?
Я слышал звук шагов Кэрол. Еще несколько футов. Потом Кори резко повернулся и выстрелил.
Кэрол вздрогнула, но выстрел предназначался Биллу, который пытался дотянуться до дробовика. На этот раз пуля попала в левое бедро.
Кори снова повернулся к Кэрол.
Весь лес, казалось, выдохнул.
Тепло, которое я чувствовал раньше, ушло, стало очень холодно. Билл издавал звуки, на которые человек способен, когда хочет одного: чтобы прилетел ангел и забрал его.
Все остальные не двигались, лишь усилившийся ветер трепал их одежду и волосы. Только Мэри казалась настоящей — она да еще нечеткая фигура, что теперь стояла рядом с ней.
Кэрол уже одолела половину пути по пристани. За ее спиной над поверхностью озера поднималась слабая дымка. Она шла с прямой спиной и неотрывно смотрела в глаза Брук, смотрела холодным взглядом, и я гордился ею.
У меня возникло ощущение, что в миг, до которого оставались минуты, а может, секунды, наступит полная чернота. Будто эта темень всегда присутствовала в моей жизни, а все, что я когда-либо делал, все, о чем мечтал, было ложью. Мой отец никогда меня не любил, не любила мать, не любил Скотт и никто другой на земле. Так какое имело значение, что произойдет теперь?