– Опознание? – испуганно переспросила я. – Я должна на них смотреть?
– Так положено!
Я с ужасом представила, как буду рассматривать пирамидки останков и подтверждать, что это куски моих бывших одноклассниц. У меня закружилась голова, и я не сумела сдержать рвотного рефлекса, обгадив пол в кабинете неприветливого следователя. Мне принесли воды, но домой не отпустили.
– Послушайте меня: мы живем в 21 веке! Вам покажут фото и все! – мужчина говорил со мной мягко, но в его голосе угадывались нотки раздражения. – Вы единственная, кто видел этого… скота! Поймите, террорист на свободе! Он опасен! Могут пострадать еще много людей! И кто знает – может в следующий раз вам так не повезет!
Я понимала – он прав. И степень своей ответственности перед обществом я тоже осознавала. И зачем только я сказала, что видела подозреваемого?!
– Я не могу его описать! Весь в черном, невысокий, темные глаза, пронзительные такие… шапка на бровях и щетина – разве это приметы? – повторила я еще раз, устало взмахнув руками и нечаянно опрокинув стакан с водой. Следователь выругался, глядя на разбившееся стекло, затем взял трубку телефона и что-то неразборчиво пробубнил. Через мгновение в кабинете появилась хрупкая женщина в синем халате и огромнейших резиновых перчатках оранжевого цвета, в которые будто были вмонтированы тряпка и ведро. Она робко склонилась над моим содержимым желудка и стеклом. Уборщица покорно собрала всю гадость и исчезла также тихо, как и появилась. Я долго смотрела на дверь, за которой скрылась блюстительница чистоты. Своей хрупкостью, податливостью и какой-то безысходностью во всем своем облике она напомнила мне Дуню.
– Вы успокоились? – устало уточнил следователь. Я не отвечала. Только хлопала глазами, изредка поглядывая на дверь. Около часа я отвечала на вопросы о своих последних минутах, проведенных в кафе. Вдруг в кабинет вошла статная дама в огромной нелепой шляпе, я вытаращила глаза на незнакомку – оживший портрет Карасевой в последний день ее жизни. Женщина заметила мой нездоровый интерес к ее персоне, и нервно поправляя шляпу, старалась на меня не смотреть.
– Я хочу знать, сколько я могу еще ждать?! – визгливый голос вошедшей дамы, качнул угнетающую тишину.
– Я ведь тысячу раз вам говорил: пока нет никаких новых подробностей по вашему делу! Как что-то будет – вам позвонят! – устало произнес следователь. Они несколько минут разговаривали на повышенных тонах, она аргументировала свою щепетильность тем, что в многочисленных сериалах, транслируемых телеканалами, сыщики с легкостью раскрывают любые преступления.
– Так возвращайтесь к своему телевизору и продолжайте верить сказкам! У нас тут жизнь, а не сериал! Я занимаюсь расследованиями другого уровня, а не кражами пустяковыми!
– Вот как? – надменно произнесла назойливая посетительница, злобно сверкнув глазами из-под нарядной шляпы. – Что ж вы не предупредили меня об этом перед тем, как взять деньги?!
Озверевший следователь, быстро вскочил со своего кресла и выпрямился в струну, как солдат, затем подхватил даму под руку и выволок, несмотря на ее протест, в коридор. Меня то знобило, то бросало в жар. Я снова и снова вспоминала Карасеву в день нашей последней встречи.
– Я надеюсь, все, что тут произошло… – заикаясь и кашляя, начал было вернувшийся следователь.
– Не волнуйтесь, я буду нема, как рыба. Я устала и хочу домой!
– Да, конечно, вы можете идти! Но если вам несложно, придите ко мне еще раз. В любое для вас удобное время, – любезничал немолодой тучный мужчина.
Я ехала домой, устало распластавшись на заднем сидении такси.
– Трудный денек? – голос водителя такси, заставил меня вздрогнуть. Я приподняла голову и во все глаза уставилась на мужеподобную женщину, сидящую впереди.
– Мне кажется, меня преследуют приведения, – еле слышно произнесла я, мысленно отметив, что сходство между женщиной-таксисткой и Таней Баль практически нет. Разве что голос и общая аура.
Расплатившись за поездку, я как ошпаренная выскочила из машины и поспешила домой. Насыщенный событиями день хотелось завершить как можно скорее под теплым одеялом, выключив телефон и свет. Впорхнув в лифт, я окаменела, предо мной блистала украшениями высокая изящная женщина в норковой шубе. Она заметила мой пристальный взгляд, в котором полыхал огонь любопытства и изумления.
– Да, рановато для шубы! Но она такая красивая… Мой муж мне подарил пару дней назад на день рождения. Вдруг я не доживу до зимы! – смущенно отшутилась незнакомка.
Я смогла лишь снисходительно улыбнуться в ответ прототипу Борковской. Лифт остановился на одном из этажей, и она вышла. Я осталась с мыслями о странных встречах. СОТА преследовала меня – это было очевидно. Никому ненужные, бесконечно одинокие образы Тань… Возможно, они будут сопровождать меня всю оставшуюся жизнь, их души будут болтаться по земле как неприкаянные без погребения. Мне стало страшно: я представила бесконечные ловушки в виде встреч с двойниками своих бывших одноклассниц.
– Нет, так нельзя… Я не выдержу… Я сойду с ума! – прошептала я и отключилась, укрывшись мягким пуховым одеялом.
На следующий день я была в кабинете следователя прямо сутра. Он был приятно удивлен не только моему раннему визиту, но и внешнему виду: я облачилась в дорогой костюм, сделала макияж, уложила волосы.
– Никогда бы не подумал, что вы можете так трансформироваться, – произнес он, заглядывая в декольте моей блузки.
– Не могу подчеркнуть изящность комплимента, – равнодушно ответила я. – Давайте, начнем.
– Сначала опознание, потом портрет террориста? Или наоборот? Как вашей душеньке угодно?
– Моей душеньке угодно избежать и того, и другого! – немного нервно ответила я, но быстро взяла себя в руки. Сделав несколько глубоких вдохов, я предложила начать с опознания.
Мне принесли фото фрагментов. По обрывкам одежды на останках я достаточно быстро определила всех четверых убиенных. Разглядывая снимки, я представляла себя одним из сотрудников следственного отдела, привыкшим к подобным зрелищам. Мне удалось подавить эмоции специальными упражнениями, которые мне знакомы еще со студенческой скамьи. Когда малоувлекательный процесс бал закончен, следователь пожал мою мужественную руку и честно признался, что после того, что я устроила в его кабинете в предыдущий свой визит, он опасался моего последующего появления.
– Вы женщина эмоциональная, а тут, понимаешь, человеческий фарш в цветных картинках! – со смехом произнес он, но быстро осекся, понимая, что его идиотские шутки в таком деликатном деле неуместны.
– Я не сторонница черного юмора, честно вам скажу. И если вы найдете в себе силы сдерживать поток занимательных и веселых реплик, я буду очень вам благодарна.
Следователь закивал, как китайский болванчик и предложил перейти к составлению портрета террориста. Меня привели в специальную комнату, где за компьютером сидел человек, конструировавший лица на мониторе. Мы несколько часов скрупулезно подбирали нос, глаза, овал лица, головной убор, воссоздавая физиономию человека из кафе. Мои старания увенчались успехом: с экрана компьютера на меня смотрел тот самый человек, сидевший за столиком неподалеку от нас в роковой день встречи бывших одноклассниц в уютном кафе на одной из центральных улиц.