– Однако, – покачал головой Виктор Алексеевич. – И на таком пустом месте ты сделала вывод? Хорошо, что я об этом только сейчас узнал. Когда ты звонила, у тебя голос был такой уверенный, что я не сомневался: основания для вывода у тебя достаточно крепкие.
– Но вывод-то оказался правильным, – возразила Настя.
– Посмотрим, – усмехнулся Гордеев. – Спросим у Галла, что он по этому поводу думает.
* * *
Всю вторую половину дня полковник опять допрашивал задержанного. Когда его увели, Виктор Алексеевич заглянул к Каменской в кабинет.
– Ну, Анастасия, с меня бутылка. Но я-то какой молодец, я-то умница какая! – сказал он, сияя всем своим круглым лицом. – Как это я в тебе, сопливой девчонке, в свое время разглядел гениального сыщика!
– Что случилось?
Настя уже «въезжала» в другое дело и поэтому не могла взять в толк, о чем это говорит ее начальник.
– Я, Анастасия, мужик простой и без затей. Взял да и спросил у Галла про фигурки и языческого бога.
– И что Галл?
– Представь себе, подтвердил. Ты оказалась права. Хотя мне и сейчас с трудом в это верится. Между прочим, Лесников не объявлялся? – круто свернул в сторону Гордеев. – В последние дни я дело Шумилина совсем из виду выпустил.
– Там все в порядке, Виктор Алексеевич. Ковалев не только сам умыл руки, но и Виноградова придерживает. Так что Ольшанский с Лесниковым работают вовсю.
– Ну, слава богу, – вздохнул Гордеев.
* * *
Миша Доценко и Юра Коротков с головой ушли в писанину, составляя отчет об операции. Мише не давал покоя один вопрос, и он наконец решился его задать:
– Юра, а что было бы, если бы Галл согласился на Настино предложение?
– На какое предложение? – поднял голову Юра.
– Ну, переспать с ней, чтобы доказать, что он не из милиции. Неужели ей пришлось бы… – Миша не договорил. Все-таки он был еще очень молод, старший лейтенант Доценко.
– Знаешь, в нашей работе часто бывают радости. Но чтобы до них добраться, порой приходится сначала вываляться в грязи, – уклончиво ответил Коротков.
Он с нежностью подумал о Люде Семеновой. До десятого июля оставалось четыре дня.