А скоро из стойбища выехало с десяток упряжек. Сначала они устремились в разные стороны, а потом стали окружать Млада. Он понял это с опозданием, а когда сообразил и попытался прорваться, в него полетело несколько стрел.

«Драться не буду, мне князя надо выручать. Попробую договориться с ними», — решил Млад.

На каком языке он будет с ними договариваться, Млад пока не знал, но был уверен, что все определится само собой.

Круг становился все уже, сани с седоками сближались, и все они держали наготове луки со стрелами. Млад не слезал со своей лошади, а помаленьку трусил в сторону стойбища, как будто не замечал их. Он приостановился только тогда, когда среди седоков увидел мордатого парня-синегорца, который не стал защищать своего господина, а сам протянул руки Младу, чтобы тот его повязал.

«Ну хитрюга! — поразился Млад. — Выходит, когда я отъехал, он руки выпростал, своего угору освободил и — в селение! Вот, значит, кто мимо меня на санях проехал и всех по тревоге поднял!»

Остановив лошадь, Млад обратился к окружившим его с речью. Теперь-то он знал, что слова его будут переведены.

— Слушайте меня, угоры! Я вам зла не желаю и ничего вашего иметь не хочу. Вы повязали моего князя, так освободите его, а я вам за это ваших освобожу. У меня еще в запасе двое ваших.

Угоры повернулись к парню, и тот, сказав два-три слова, махнул рукой, как бы показывая: не слушайте его, пустое брешет.

И тогда они снова стали окружать его. Млад мог бы вступить с ними в схватку, и тогда человек пять остались бы лежать на растоптанном снегу, распростившись с жизнью. Но он должен был выручить князя. «А пускай меня вяжут. Буду с князем рядом, вдвоем-то и бежать сподручнее!» — решил он. И только мысль о Лиходее, который станет здесь бродить голодным, потому что не олень и пищу из-под снега добывать не умеет, озаботила его. И все же Млад решился. Поднял меч высоко над головой, а потом вложил его в ножны.

Его не били, разве что раза два пнули ногами. Но ноги угор были обуты в мягкие меховые сапоги. А пнули его не для того, чтобы поуродовать, а чтобы он повернулся на другой бок, — так сподручнее было его вязать.

Потом, уже туго связанного, бросили на сани и повезли в селение.

Он же лежал да дорогу примечал. Впрочем, ничего кругом приметного не было — одни снега да чахлые низкорослые деревья.

В селении горели костры, пахло жареным мясом. Молоденькие ребята и девки с бубнами в руках плясали вокруг огня. Млада подвезли к высокому чуму, возле которого сидел важный угора, одетый в белые меха. Тут же на трех кострах жарились оленьи туши — от них и шел дразнящий запах. Важный угора о чем-то разговаривал с двумя другими. Млада стащили с саней и бросили к их ногам. И когда важный угора повернулся, чтобы взглянуть на Млада, тот с изумлением узнал в нем своего князя!

Связанного по рукам и ногам Млада поставили перед князем, сидящим рядом с двумя уважаемыми людьми стойбища у трех праздничных костров.

— В чем вина этого нючи? — строго спросил князь, делая вид, что не узнает своего дружинника.

«А может, и в самом деле не узнает. Может, угоры опоили каким-нибудь зельем князя», — испугался Млад и чуть было не крикнул:

— Да это же я, Млад!

Но вовремя сдержался.

Мордатый синегорец, низко склонившись, перевел вопрос князя для всех и тут же стал объяснять:

— Этот воин хватал наших людей посреди снегов и уволакивал их в лес, чтобы поужинать ими!

— Во, гнида, врет! — поразился Млад.

Жители стойбища возмущенно зашумели.

— Это верно? — строго спросил князь у Млада. — Ты ешь наших людей?

— Прости меня, важный господин, — нашелся что сказать Млад, — но этот человек тебя обманывает. Я никогда не ем людей. И мой народ тоже не ест людей. А что я брал в полон разных путников — это верно. Но я не хотел причинять им вреда. Я хотел обменять их на моего друга, который тоже попал в полон к народу Угоры.

— Ты слишком много говоришь, — недовольно заметил князь, и жители одобрительно его поддержали. — Однако ты действительно не похож на тех, что едят людей, и думаю, этот человек ошибся. Я хочу выкупить тебя, — пошутил он. И окружающие со смехом подхватили шутку.

«Так вот оно что! — обрадовался Млад. — Ай да князь!»

Но тут выступил вперед противный толстый угора.

— Этот нючи оскорбил меня, и за это я возьму за него большую цену. Заплатишь ли ты, Ай-Мэргэн, столько, сколько я назначу?

— Заплачу, — коротко ответил князь.

— Тогда пусть это будет три хвоста волка.

Млад не знал, что утром Кеулькут заплатил за амого князя на один хвост больше, но понял, что три хвоста — слишком дорогая цена за простого пленника, потому что все вокруг зароптали. Однако князь, усмехнувшись, кивнул, и хромой человек вынес из чума три хвоста.

Млада по приказу князя тут же развязали и посадили вместе с угорами в затрепанной одежде, которые, принюхиваясь, неотрывно смотрели на оленьи туши, жарящиеся на небольшом костре.

А потом, когда двое парней сняли поджаренную тушу с огня и Кеулькут топориком стал делить ее на части, вручив первый кусок Владигору, второй отложив себе, нашелся кусок и для Млада.

НОЧЬ В КРУГУ СЕМЬИ

Много лет назад, когда проходы в Рифейских горах были открыты и угоры свободно заходили в Синегорье, Кеулькут, преследуя снежных барсов, попал в каменную западню. Шкуры этих злобных хищников дорого стоили: за них давали не один десяток оленей, и Кеулькут так увлекся охотой, что свалился с горной тропы в узкую трещину. Его тело свободно болталось между двух камней, и лишь расставленные руки не давали Кеулькуту полететь подобно камню в бездонную пропасть. Он уже готов был молить богов Уга и Ора, чтобы они подарили ему быструю и легкую смерть. Но неожиданно над его головой появился юноша-синегорец. Кеулькут не мог понять, откуда он мог здесь взяться. Юноша увидел висящего над пропастью незадачливого охотника, а Кеулькут был так слаб, что не мог выдавить ни звука, лишь немо раскрывал рот. Юноша попытался прийти на помощь, но ему было не дотянуться до охотника. Кеулькут был уверен, что юноша бросит его на произвол судьбы. Однако дальше случилось чудо, о котором охотник никому не рассказывал, чтобы его не приняли за наглого вруна. Юноша распрямился, крикнул что-то на родном языке, и очень скоро в небе показалась огромная ночная птица. Она летела прямо и быстро, несмотря на солнечный день, и, завидев юношу, стала круто снижаться. Оказавшись за спиной синегорца, птица превратилась во второго юношу. И они вдвоем, сцепившись руками, вытащили Кеулькута из трещины.

Кеулькут знаками стал благодарить их за спасение и спрашивать о плате, но оба молодых человека лишь засмеялись в ответ, отказавшись от предложенных волчьих хвостов, и отправились своим, неведомым Кеулькуту путем.