– Мне необходимо поговорить с ней, я по поводу ее мужа, которого убили… то есть по поводу убийства…. и Глеба Нефедова… я его родственница.
В ответ ну хоть бы что-нибудь сказала, мол, подождите или идите к черту – ничего. Санька подумала, что испортилась связь, она обнаружила динамик, постучала по нему пальцем, надавила на кнопку звонка – нет звука. Зря упомянула, что родственница Глеба, его здесь наверняка ненавидят лютой ненавистью.
– Ты от меня не отделаешься, – процедила она, расстегнув молнии карманов куртки и сунув туда руки.
Походив взад-вперед, Санька приготовилась минут пять спустя снова позвонить, потом снова, звонить будет хоть до вечера – делов-то! Вдруг что-то глухо щелкнуло, приоткрылась железная дверь в каменной ограде, голос произнес:
– Заходи.
М-да, красиво. Двор плиткой вымощен, в каменных горшках цветочки радуют глаз – петуньи и бархатцы, обалденный запах, елочки растут, травка зеленеет. И фонтан есть, и кресла стоят под навесом. Уютно. Девушка поднялась по ступенькам и открыла входную дверь.
В большой комнате, украшенной траурными лентами и бантами, Санька увидела двух женщин в черных платьях, поздоровалась. Одна отдаленно напоминала ту, что была с Глебом в парке, – черное платье и шарф стерли индивидуальные черты. Глаза у нее были заплаканы, значит, это и есть Олеся. Вторая – эффектная и холодная, но ярко выраженным негативом от нее не веяло, а интереса своего она не скрывала. Присесть Саньке не предложили, на приветствие кивнули, обе оценивали гостью, а Санька позволила им себя рассмотреть, хотя в другой раз она сделала б им замечание.
– Кем ты доводишься Глебу? – начала Олеся.
– Родная сестра его жены, – ответила Санька.
– Разве Глеб женат? – приподняла бровки Олеся.
– Да. – Кажется, вдова расстроилась, что настораживало, но Санька врать не стала: – У них гражданский брак, только это ничего не меняет. Моя сестра и Глеб ждут ребенка.
Нарочно сказала про ребенка, чтоб вдова ненароком не раскатала на чужого мужа (хоть и гражданского) свои тонкие губы. А то эти бывшие на все способны, ведь она зачем-то позвала Глеба на свидание в парк, он так и не сказал – зачем.
– Я очень рада за него, – тихо произнесла вдова.
Как будто и не рада вовсе! Санька тут же устыдилась, что плохо подумала о женщине – у нее же несчастье, а она вдове про чужое счастье долдонит. Девушка поспешно выпалила:
– Глеба подозревают в убийстве, но он не виноват.
– Я знаю.
– Знаете? – удивилась Санька.
– Да. И следователю я сказала, что Глеб не убивал, он не тот человек… он хороший, правда, Леля?
– Совершенно верно, – промурлыкала та.
Вот это другое дело! Обе сразу показались ей симпатичными, милыми. Санька, полагая, что встретит здесь понимание, осмелела и на несколько шагов приблизилась к Олесе, протарахтев взахлеб:
– Ему надо помочь, Глеб не должен сесть в тюрьму. Я была в прокуратуре, убийством вашего мужа занимается дед… Ну, что он может? Он же старый.
– Но другого не будет, – сказала Леля. – Лично мне Юрий Петрович понравился, правда, со второго взгляда.
– Тогда нужно заставить его найти убийцу, – разошлась Санька. – Он же ничего слышать не хочет. Вот если бы вы сходили и попросили… потребовали…
– Мы уже были у него, – сказала Леля ровным, бесстрастным, тоном, который наводил на мысль о том, что люди разочаровывают нас чаще, чем нам этого хотелось. – Мнение свое высказали. Что еще ты хочешь? Извини, у нас масса дел, завтра хороним Рудольфа.
Санька потопталась, не зная, с чего начать, чтоб ее не подняли на смех. Если никто не поможет, жребий влезть в убийство выпадает ей, а кто даст гарантию, что она потянет такой воз? И вдруг Санька придумала, как быть с дедом, – она заставит его работать, придумала это именно сейчас, потому не разозлилась на женщин за нежелание помочь Глебу. Да-да, им теперь не до него, он хотя бы жив и здоров, а красивого мужчины, портрет которого с траурной лентой на уголке висит на видном месте, нет и не будет уже никогда. Только живым поддержка нужна в тысячу раз больше.
– Завтра? – повторила Санька, нахмурив брови. – А женщина? Которую тогда тоже убили, ее кто хоронит?
– Муж, наверное, – пассивно сказала Олеся.
– А где он живет? – подхватила Санька.
– Не знаю, – вяло пожала плечами Олеся. – Полагаю, он жил с женой, а сейчас… Может быть, в офисе мужа знают, Рудольф собирал все сведения о подчиненных, вплоть до адресов родителей. Я принесу тебе карточку с адресом и номерами телефонов.
Олеся неторопливо, будто несла тяжесть на плечах, поднялась по лестнице и скрылась в одной из комнат, а Санька получила возможность осмотреться.
Подобные интерьеры она видела только в журналах и думала, что в жизни люди так не живут. Оказывается, живут. И наверняка привыкли к диванам и креслам, мягким подушкам на них с вышивкой, к огромным вазам и светильникам, гобеленам. Привыкли к шторам, лежащим на полу ворохом из разных по оттенкам тканей – непрактично и неразумная трата денег на лишние метры, но замысловатые драпировки здорово украсили комнату. Привыкли к люстре из граненых хрустальных шариков размером с теннисный мячик, которые беспорядочно свисали, отдаленно напоминая виноградную гроздь, а где там лампочки – попробуй найди. Должно быть, в этой красоте живется легко, здесь должны царить мир и лад, причем Олеся, без сомнения, и создала этот утонченный уют за большие деньги. При всем при том муж Олеси убегал к любовнице – почему? Что его не устраивало и в хорошенькой жене?
Наконец Санька взяла из руки Олеси карточку, вспомнив еще об одной важной детали:
– А враги? У вашего мужа должны быть враги, он же богатый.
Олеся шевельнула плечами и собралась сказать заветное слово «не знаю», тем самым отсекая дальнейшие расспросы. Однако неожиданно ее плечи замерли, глаза уставились в пустоту – она кого-то вспомнила, но вымолвила с сомнением:
– Не хотелось бы мне вредить кому бы то ни было…
– Я ж не следователь, – поспешила успокоить ее Санька. – Просто мне нужно выручить Глеба, поэтому я… мне… только не смейтесь… я хочу разобраться.
– Варгузов, – решилась произнести имя Олеся. – Полагаю, его можно отнести к врагам. Он очень зол на Руди, жаловался на него и говорил о нем гадости. Разве такой человек может быть другом? На какой почве они разошлись, мне неизвестно. В офисе ты выяснишь и его адрес. Разбирайся. Если возникнут трудности, приходи, я готова помогать, потому что не верю… правда, не верю в вину Глеба.
Санька поблагодарила и попрощалась с Олесей, по щекам которой потекли слезы, она запрокинула голову и закрыла лицо ладонями… У Саньки имелись еще вопросы, но разве сейчас время настаивать на длинной беседе?
– Я провожу тебя, – вызвалась Леля, заскользив к выходу мимо гостьи, оставляя за собой шлейф из терпких духов. Очутившись вдали от гостиной, она шепотом сказала: – Я боялась нервного срыва, когда Олеся запрокинула голову. На днях погибла наша подруга детства – в ее доме был взрыв газа, теперь вот Рудольф… Ты немножко не вовремя.