Лана возражать не стала, просто прижалась к нему и немножко похлюпала носом.

– Прежде чем вы увлечетесь утешениями так, что мне придется спасаться бегством, – не без сарказма заметила тетушка, – я бы хотела все же обратить ваше внимание, что надо что-то делать с этим голопопым источником неприятностей.

Все трое уставились на статуэтку.

– Я позвоню Стасику. Он должен сам приехать и забрать свое добро. Только пусть не думает, что я спущу его крале удар по голове. Он мне должен.

Марк, не откладывая дела в долгий ящик, набрал номер родственника из Черновцов и, пользуясь тем же простым и понятным всем русским языком (Лана поморщилась, вспомнив времена, когда работала юристом в охранной фирме – вот она там наслушалась), объяснил, что Стасик может приехать и забрать свое имущество, но Марк, понесший моральные и материальные потери, желает получить компенсацию в сумме…

– Нет наличных? Так я отпилю от пацана кусок и реализую сам… Ну, как знаешь, могу и подождать. И, Стасик, я уже позвонил дяде Алану и теперь, когда всем известно, от кого были неприятности, я надеюсь, ты постараешься, чтобы ни с кем из нас ничего не случилось… Вот и молодец.

Марк повесил трубку, не прощаясь, и откинулся на подушки.

– Вот и ладно, – подытожила тетушка. – А я пока уберу безобразника с глаз долой. Отдыхайте.

Она унесла купидона и засунула его обратно в чемодан Ланы.

Настя, утомленная дорогой, в разговоре участия не принимала. Она вообще оказалась не в курсе истории с амурчиком, потому что Лана, опасаясь за дочь, предпочла не рассказывать ей ни о злоключениях Марка в России, ни о собственных ночных похождениях в окрестностях Кельна. После приезда в парк-отель Настя, поздоровавшись с Марком и заглянув к малышам, ушла в спальню, забралась в кровать и по скайпу общалась с Лизкой, сперев для этого ноутбук Марка.

Из разговора выяснилось, что в Израиле жарко и жлобов меньше не стало, братец достал капитально, мама Циля села на диету и потому дома даже есть нечего, кроме вареной курицы и тушеных овощей.

Настя, в свою очередь, поведала подруге, что в Кельне было круто, собор – мечта художника, в их гостиничном номере нашли труп («Гонишь ты, Настька!» – «Маму мою спроси!»), из этого дома для детей и престарелых, куда они заехали, надо смываться, пока не начали кормить с ложки и пичкать кислородными коктейлями.

В конце концов было решено, что если Настя сможет выбраться в Москву, то, поддерживая друг друга, девочки смогут пережить тоску и скуку, неизбежно грозящую в летнем городе всем, кто уже много чего хочет, но в силу несовершеннолетия не все может.

Тем более что продержаться нужно всего ничего, каких-то несколько дней, а потом их ждет Крым.

– Смотри, – говорила Лиза, переславшая подруге подробную карту Крыма, – наш лагерь находится в районе Алушты. Есть несколько мест, где потенциально может находиться храм… Во-первых, у поселка Береговой есть мыс Ифигении. Она была дочерью царя Агамемнона и жрицей.

– Погоди… – Настя, которая вместо карты Крыма рассматривала фотки, выложенные Максом Вконтакте, судорожно принялась воспоминать историю Древней Греции. – Агамемнон был царем Трои. Разве Троя в Крыму?

– Нет, Троя тут вообще ни при чем, и вообще, откуда у тебя отметки в дневнике приличные, я не понимаю! Троей правил… этот, как его… Ну, в общем Агамемнон был наоборот – вождем тех греков, что на Трою напали. И где-то по дороге он имел несчастье застрелить лань, за что на него обиделась богиня Артемида. Она всячески пакостила Агамемнону, и тот решил принести в жертву богине свою дочь Ифигению, чтобы прекратить несчастья.

– Козел какой, – высказалась Настя.

– Это да… Так вот, уже на жертвеннике Артемида заменила девушку на лань…

– Опять лань?

– Настя!

– Ладно, я больше не буду…

– А Ифигению – внимание! – Артемида унесла в Тавриду («Для тупых: Таврида – древнее название Крыма» – «Сама тупая!») и сделала жрицей в своем храме.

– Который находится…

– Вот тут возможны варианты, – честно сказала Лиза. – Кто говорит, что храм был в Партените, кто – на мысе Фиолент у Балаклавы, кто – на этой самой скале. И есть еще некий склеп Деметры, который тоже нужно иметь в виду, потому что Деметра – богиня плодородия и ее можно рассматривать как одно из воплощений Исиды.

– Слушай, а та карта, что мы привезли с Корфу… на ней ведь есть изображение головы и рядом рога. Может, это храм?

– Может… А может, пастбище или базар, где торговали скотом. Думаю, на месте будет проще определиться. Но я еще тут почитаю и подумаю… – торжественно пообещала Лиза.

– Настя, иди завтракать!

Девочка вздохнула: по утрам елось плохо, но мать в этом отношении придерживалась прямо-таки старозаветных принципов: хоть чашку чаю с тостом или ломтиком сыра, но съесть обязательно.

Из соседних комнат неслись жизнерадостные вопли близнецов. Увидев Настю, они пришли в еще больший восторг, и парк-отель некоторое время находился под угрозой разрушения, как известный по Библии город Иерихон, павший от звуков вражеских труб.

Стратегически правильным маневром было предложить детям завтрак. В отличие от Насти, отсутствием аппетита они не страдали, и, пока молодежь питалась, взрослые получили некоторую возможность разговаривать, не повышая голоса.

– Мам, мне надо в Москву, – заявила Анастасия, помешивая йогурт.

– Еще чего, сиди здесь, – отрезала Лана.

– Мам! Я уже с Лизкой договорилась!

– Нет!

– Дорогая, – осторожно заметил Марк, наблюдая, как мышцы лица Насти на секунду застыли в нерешительности: то ли разреветься, то ли рассердиться. – А почему бы нет? Я вызову машину, Настю отвезут до подъезда. Поставим в известность Цилю, она, ты же знаешь, человек надежный. Вместе девочкам будет веселее…

– А ты, детка, попробуй уговорить Цилю приехать сюда или хоть Лизу отпустить, – вмешалась тетушка. – И на воздухе будете, и под присмотром.

– Да, – поддержал Марк. – Тут есть бассейн, корты, тренажерный зал…

– Прекрасный пленэр, – добавила тетя Рая.

Настя реветь передумала и, шмыгая носом, вопросительно смотрела на мать.

– Делайте что хотите! – Лана, чьи нервы еще не пришли в порядок после всего пережитого, развернулась и ушла из столовой, так и не позавтракав.

Глава 9

– Ты не подруга, а чума, вечно приносишь какие-то неприятности, – мерзким голосом заявила Лизавета.

Она скучала. Ожидания, связанные с приездом подруги, не оправдались. Выяснилось, что Анастасия под домашним арестом и мама Циля безапелляционно заявила, что из дома девочки одни не выйдут. Только с ней, Цилей, или Настиными родителями. Но взрослым сейчас некогда, а потому: посидите пока, займитесь чем-нибудь. А чем заняться-то? Может, Лизу и не тянуло бы так на улицу, если бы не хорошая погода да не запрет. Настьке хорошо, она всегда при деле: карандаш достала, бумажку какую-никакую нашла и сидит рисует.