Это подводит меня к вашему запросу о бывшем лидере Коммунистической партии Кубы Лазаро Линдо. В частности, вы спрашивали, участвовал ли Линдо в так называемом партийном заговоре против кубинского государства. Насколько я помню, Кастро заявлял, что внутри КПК был круг заговорщиков, считавших, что он вел своих соотечественников по пути авантюризма. Они при поддержке СССР планировали заговор против него. Правда это или нет, но последствия были тяжелыми. Напряженные отношения между кубинским и советским государствами, аресты и тюремные заключения некоторых из самых преданных кубинских членов партии, среди них и Линдо. Естественно, этот вопрос был и остается наиболее чувствительным. Вы просите документы, подтверждающие, что такого заговора не существовало. Или, если и был, Линдо не был его участником. Я понимаю, это поможет его дочери получить разрешение на выезд. К сожалению, я не могу ничем вам помочь. Но я был рад получить весточку от старого друга.
Кстати, сейчас вся страна — это сыр, сплошь состоящий из дырок. Вам повезло, что вас сейчас здесь нет.
Роман Петрович Розов
Старший архивариус Федеральной службы разведки
Аркадий распечатал письмо, чтобы отдать Исабель. Было ясно, что Розов, старый сослуживец Приблуды, признал, что заговор был и что Линдо принимал в нем участие. Хотя Аркадий плохо знал Исабель, и она ему совсем не нравилась… Он не хотел отдавать ей письмо лично, потому что в ее вчерашнем поцелуе почувствовал отчаяние. Иначе, зачем ей было целовать его?..
Поцелуй разозлил его, потому что это была пародия на чувства. Все же он спрашивал себя, мог ли кубинец отвергнуть ее? Нормальный мужчина?
Еще один ответ, которого он боялся, — фотография, взятая им у Ольги Петровны, поможет окончательно подтвердить, что тело в морге принадлежало Сергею Приблуде. Он почувствовал облегчение, увидев, что Бласа не было в лаборатории. Аркадий предпочел оставить фотографию, а не ждать доктора.
Он сложил распечатку из Москвы и подсунул под дверь Исабель.
Сколько же существует видов человеческой трусости?
…Она лежала в багажнике автомобиля в мешке, локти связаны, сверху навалена куча мешков. Тот, кто засунул ее в багажник, закрыл крышку, не сказав ни слова. Дверь автомобиля закрылась, но никто в него не сел. Послышались удаляющиеся шаги. Она не видела, был ли это белый или темнокожий, но она чувствовала его запах, слышала звук его дыхания и понимала по шуму шагов, что это был очень крупный человек. И она знала — это был Луна.
Она кричала, пока не сел голос, но мешки сверху заглушали ее. Она сомневалась, что ее можно расслышать даже в десяти шагах, а тем более с улицы. Решила подождать, пока не услышит что-нибудь или кого-нибудь. Но не было даже шума машин, проезжающих мимо русско-кубинского центра. И кто мог сюда приехать? С тем же успехом можно ждать гостей на дне залива.
С каждым вдохом мешковина прижималась к ее лицу, в нос и рот забивались волокна конопли и кокоса. Она чувствовала, что уже использовала большую часть кислорода в багажнике. Офелия никогда прежде не страдала боязнью замкнутых пространств. Она сосредоточилась и прилагала все усилия, чтобы дышать экономно. Чувствовала, что ее пистолет находится на дне багажника, но под мешком — это было особенно обидно…
В голову приходили всякие пустяки. Чистый ли ли багажник? Что ее мать приготовит на ужин для Мюриель и Марисоль? Может быть, что-то с рисом. И к вкусу пота примешивались слезы.
Офелия подумала о статуе девушки, собирающей тростник. Волосы были не такими жесткими, как у кубинок, а длинными и развевающимися, но лицо было таким, как надо, особенно глаза, удивленные, тревожно смотрящие вверх.
Вот и положись на русских. Запасного колеса нет: гайка и болт, которыми оно обычно крепится, упирались ей в спину. Она извивалась, пытаясь зацепить болт веревкой, которой связаны руки, но увы…
Он был подавлен возможной идентификацией тела Приблуды гораздо сильнее, чем ожидал. Сначала отказался опознать тело просто для того, чтобы побудить кубинцев провести расследование. Но сейчас он чувствовал в глубине души иррациональное нежелание принять смерть полковника вопреки всем доказательствам, возможно, по эгоистическим причинам. Это был грубый человек, но как можно было так жестко и уродливо умереть? В то же время, Аркадий ощущал себя единственным участником похоронного кортежа. Сергей Приблуда был человеком, которого он знал лучше, чем кто бы то ни было. Кроме того, полковник оставался последней нитью, связывающей Аркадия с Ириной Асановой.
Вся в белом, она лежала на каталке, волосы зачесаны, глаза закрыты, будто в забытьи, губы расслаблены в улыбке. Казалось, что любимая все еще дышит. Врач успокоил — это нормально, так думать. Его прошиб холодный пот. Он вспомнил строки Пушкина, как нетерпеливый любовник:
…вновь часы считает,
Вновь не дождется дню конца.
Но десять бьет; он выезжает,
Он полетел, он у крыльца…
Но эту дверь ему уже никогда не откроют. Он будет возвращаться снова и снова, бежать, задыхаясь, как школьник, стремясь услышать еще хоть один вдох, но дверь останется закрытой навсегда.
Неужели люди умирают от любви? Аркадий знал одного человека на кораблестроительном заводе в Беринговом море, убийцу, тот влюбился в шлюху, которая утонула в море. Он стер себя с лица земли — снял всю одежду и нырнул в ледяную воду. Шок от прикосновения льда к голому телу должен был быть невыносимым, но это был очень сильный человек, и он плыл все дальше и дальше, пока не скрылся из виду. Для кого угодно — насильников, президентов, проституток и верных жен — любовь была не фонарем на носу корабля, но самим кораблем. И когда меркнул свет любви, человеку некуда было идти. Только ко дну!
Аркадий не был экспертом любви. Он был экспертом смерти. И он знал о способах безболезненной смерти для таких вот ныряльщиков любви. Что убивает опытных пловцов? Не давление воды, а абсолютное равнодушие, вызываемое недостатком кислорода. На грани жизни они еле шевелятся. Но в этих последних проблесках сознания им кажется, что они по-прежнему быстро летят вперед — на свет любви.
Офелия молилась. Целый арсенал ду́хов и святых мог бы прийти ей на помощь, если бы они только знали. Сладкая Хемайя, спасавшая тонущих мужчин. Кроткая святая Барбара, мгновенно превратившаяся в Чанго в ореоле из молний… Покровительницей Офелии всегда была Ошун. Не то чтобы Ошун особенно помогала в прошлом, когда она расставалась с мужьями… Ведь, скорее, боги выбирают вас, чем вы их. Ошун была самым бесполезным богом — богом любви. Иногда Офелия представляла себя маленьким темным валуном в стремнине бесполезных чувств. А сейчас больше всего ей был нужен острый нож. Если она не выберется из багажника в самое ближайшее время, то задохнется. Блас будет выковыривать из ее горла волокна конопли, демонстрируя свое умение новым обожателям. Представить себя обнаженной на стальном столе для аутопсии было и без того достаточно страшно. Она уже видела тела, пролежавшие пару дней в теплом багажнике автомобиля. Воспоминание стало тем стимулом, который заставил ее, не обращая внимания на ссадины и порезы, перетирать веревку кончиком болта.