— Утонул, и сам на берег выбрался? — фыркнул я. Парумов моей шутки не понял и обиделся.
— Ну, мало ли. Может, волной прибило. А эта горгона как начала орать: убийство, убийство… Прямо как попугай Флинта.
— Он "Пиастры! Пиастры!" кричал, — поправил я.
— Один хрен. Хотя, если честно, кое-какие следы борьбы на теле были. Царапины, под ногтями частички кожи, синяки на шее. Утопили, в общем, голубчика, а потом разыграли сценку с купанием. Раздели, одежку на берегу сложили…
— Курочкин пьяный был?
— Пьяный. И бутылка на берегу валялась, с его пальчиками, между прочим. На работе его день рождения отмечал. Потом толпой на природу поехали, напились до зеленых чертей и укатили, а про именинника вспомнили только на другой день, когда тот на работе не появился.
— Кем он трудился?
— Курьером на кабельном телевидении. Поди, подай, принеси, короче говоря. У него, насколько я знаю, зрение было очень плохое, около двадцати процентов видимости осталось. На серьезную работу не мог устроится, вот и прозябал.
— А карту игральную где нашли?
— Шестерку-то? Она прямо на одежде лежала, камушком придавленная. Я еще удивился, думал, может на ней телефон записан или еще что… Но там ничего не было… Следачка тоже ее в руках вертела, потом плечами пожала и на этом успокоилась… А в чем, собственно, дело?
Я загадочно улыбнулся и попрощался с невежливым Парумовым. В своем кабинете я положил на стол лист бумаги и начал делать записи, игнорируя вопросы любопытствующего Семенова. И только когда работа была закончена, я милостиво согласился дать разъяснения.
— Что мы имеем, Саня, — неторопливо начал я. — Двадцать второго мая на берегу реки был найден труп Антона Курочкина, утопленного неизвестным. Место преступления, кое осматривала мадам Земельцева, найдена игральная карта без отпечатков пальцев, а именно — шестерка бубен. Дальше у нас труп Ирины Кутеповой — и опять карта, на этот раз пиковая восьмерка. Теперь смотри — июль, начало месяца — и мы находим на берегу реки Машу Тыртычную и десятку бубен. И спустя всего несколько дней — Андрей Боталов и червовый валет… После убийства Тыртычной убийца звонит Быстровой, потом делает то же самое после убийства Боталова. И что у нас получается?
Семенов внимательно смотрел на лист бумаги совершенно тупым взглядом. Я терпеливо ждал.
— Это что же, — наконец сказал он, — получается серия?
— Получается, — кивнул я. — И не получается. Вот именно это меня и гложет.
— Почему не получается-то? — удивился Семенов. — Все сходится. У нас тут по ходу, маньяк орудует. Вот только…
Семенов задумался и еще раз посмотрел на мои записи.
— Семерки нет и девятки, — наконец произнес он.
— Верно. И почему, как ты думаешь?
— А чего тут думать? Мы их просто пока не нашли.
— Молодец, — похвалил я. — Но, возможно, этих трупов попросту нет.
— Как это? — не понял Семенов.
— А так это. Помнится, классик юмористического жанра рассказывал приколы эмигрантов в Америке. Так вот, в одном из городов наши пацаны запустили в здание школы трех свиней с надписями на боках: один, два и четыре, так потом вся школа месяц искала свинью под номером три. Так что вполне возможно семерки и девятки не существует. Но твоя версия тоже имеет место быть. Трупы могли и не обнаружить. И именно в ее пользу говорят звонки.
— То есть?
— Если это маньяк, то ему хочется славы. Смотри, что получается: он убил Курочкина, потом кого-то еще, потом Кутепову, нашел новую жертву, а славы то нет! Город не гремит, никто его не боится… И тогда, после убийства Тыртычной он звонит Быстровой. И делает то же самое после расправы над Боталовым.
— Почему Быстровой? — резонно спросил Семенов. — Она работает в гламурном журнале, с криминалом никак не связана. С тем же успехом можно было звонить Шмелеву, Сахно или еще паре журналистов, работающих в криминальной теме. Тогда огласка была бы обеспечена.
— Вот именно, — согласился я. — И этого я понять не могу. Возможно, он знает ее лично, а Быстрова либо не колется, либо не отдает отчета в этом. Возможно, его прельстило ее фото на страницах журнала, а узнать телефон труда не составит. Ну, или третий вариант — он слышал о той истории с виртуальной бандой и решил ее впутать.
— Она может быть сообщницей, — скривился Семенов. — Но мне бы не хотелось… Она… ну… такая….
— Красивая? — услужливо подсказал я. Семенов покраснел. — И мне бы не хотелось. Как минимум, на два убийства у нее алиби, насчет остальных — не знаю. Она может и не вспомнить, где была месяц назад. Но проверить нужно.
— Интересно, как он выбирает жертв? — задумчиво произнес Семенов и отошел к подоконнику, где стоял чайник. Долив его из стеклянного графина, Семенов вытащил из висевшего на ручке пакета сверток с бутербродами и уселся за стол.
— Не пойму, — честно признался я. — И потому начинаю сомневаться в том, что это — серия.
— Почему?
— По той же причине. Что в них общего? Разный пол, разный возраст, социальный статус… Надо, конечно проверить, но в протоколах по делу Курочкина и Кутеповой Юля Быстрова ни разу не всплыла. Надо поискать связи, ведь не первых попавшихся он убивает. Думаю, за ними он следил и довольно долго.
— Почему?
— Да вот из-за этой нарочитой привязанности к картам. У Боталова была кличка — Валет. Тыртычная жила в десятой квартире, и родилась десятого октября девяностого года. Чуешь? Одни десятки?
— Понятно, — кивнул Семенов, и с сомнением добавил, — А Курочкин и Кутепова?
— Наверное, из-за профессии. Ни в дате его рождения, ни в адресе на первый взгляд ничего связанного с шестерками нет. А вот работал он типичной "шестеркой" — курьером. Что до Кутеповой, то единственное, что приходит в голову — это возраст. Ей было восемьдесят лет. Ровно.
— Ну, ведь тогда все сходится, — обрадовался Семенов.
— Это и не нравится. Понимаешь, слишком уж очевидна эта аналогия. На месте этих людей мог оказаться кто угодно, если моя версия верна.
— Почему бы нет? — пожал плечами Семенов. — Я вот слышал про америкоса, который убивал по знакам зодиака.
— Я тоже слышал, и даже знаю, что фильм про него есть, но не смотрел. Единственное, что знаю, там был какой то хитрый код, который следовало разгадать. А у нас что? Утопление и игральная карта. Примитивно очень. Я внутренне жду подвоха.
— Кстати, утопление — не самый легкий способ убийства. Почему он их топит?
— А вот это как раз хорошо укладывается в психологию маньяка. Вода для него может быть чем-то возбуждающим. Или ему кажется, что таким способом он их очищает.
Тут Семенов и выразил свое согласие, восхищенно сверкая глазами
— Шеф, ты гениален.