Рестон удовлетворенно покивал.
— Ты замечательный автор. У тебя огромный творческий потенциал. Он и раньше постоянно проявлялся.
— Спасибо, — сухо поблагодарила девушка. Входная дверь оставалась открытой. Сьюзен не хотелось затворять ее, поскольку Пол мог воспринять это как приглашение остаться.
— Ну, иди ко мне. — Он опять развел руки в стороны. — У нас все хорошо, правда? — Рестон улыбнулся, его лицо смягчилось, на щеках заиграли знакомые ямочки, и Сьюзен чуть не шагнула к нему в объятия, увидев прежнего любимого учителя и красивого мужчину с волосами до плеч, в бархатном блейзере, отпускающего прикольные шуточки и читающего дурацкие стихи. Видимо, какая-то частичка ее души продолжала любить Пола Рестона, что, впрочем, не мешало ей твердо сознавать, что все это никому не нужно.
Сьюзен слегка напряглась и чуть отпрянула, когда Пол шагнул к ней.
— Я не хочу играть в эти игры. — Собственный голос показался глухим, незнакомым.
Рестон остановился, опустив руки.
— Что с тобой?
— Происходит какая-то ерунда, Пол. — Сьюзен повела рукой, указывая на пустую квартиру. — Мы здесь одни, можем спокойно обо всем говорить. Так с чего ты затеваешь эту игру в «ничего не было»?
Гость задрал подбородок и вопросительно поднял брови.
— Почему ты называешь это «игрой»?
Черт. Это уж совсем ни в какие ворота.
— Ну хватит, Пол! — с досадой сказал Сьюзен.
Он хохотнул быстрым злым смешком — голова откинута, лицо порозовело.
— Ладно, извини. Я тебя просто разыгрывал. С каких пор ты стала такой серьезной? — Учитель посмотрел с задорным прищуром. — Раньше ты была не прочь приколоться!
— Знаешь, мне сейчас не до приколов. Убиты три девочки. Четвертая похищена — возможно, тоже погибла.
Пол подошел к входной двери, закрыл и прислонился к ней спиной, заложив руки назад. Его голос и осанка вдруг потеряли всякую напряженность.
— Да, я слышал. Дэн Макколэм, кто бы мог подумать? Лично я — никогда.
Макколэм… Слезы вновь горячо ужалили глаза Сьюзен. Непостижимо, как Макколэм смог совершить такое. Его всегда отличала какая-то особая честность. Не подарок был, конечно, суровый, но справедливый. Вот уж поистине, чужая душа потемки!
Да еще Рестон. Она соблазнила его, своего учителя, а потом разболтала все копу. И это после многократных обещаний Полу держать язык за зубами. Теперь он ее, наверное, ненавидит.
— По крайней мере все уже позади, — сказала вслух Сьюзен.
Он дотронулся тыльной стороной ладони до ее щеки, и девушка ощутила благодарность за это проявление человеческого тепла.
— Я подумал, что тебе, может быть, одиноко. Давай, приготовлю ужин? — Пол критически обозрел кухню. — Ты вообще продукты дома держишь?
— Только консервированные артишоки и арахисовое масло.
— Ладно, сообразим что-нибудь. — Рестон ловко поклонился ей с услужливым видом. — Шеф готовит сногсшибательное жаркое из артишоков с арахисовым маслом!
Сьюзен вдруг очень захотелось обратно, в уютную компанию лэптопа и вина, и она невольно обернулась на кофейный столик.
— Знаешь, мне надо работать. Сроки поджимают. — Мимолетный взгляд в зеркало из «Поттери-барн» — и вот она, морщинка — опять прорезалась на лбу. Внизу на антикварном столике ждет бокал с вином.
— Есть-то все равно надо.
Сьюзен повернулась к нему:
— А как ты узнал, где я живу?
— Просто, через систему «Нексус». Со школьного компьютера. Там кого хочешь можно найти, достаточно впечатать фамилию. — Пол запнулся, будто взвешивая свои ощущения и подыскивая точно соответствующие им слова. — Когда ты окончила школу, мне пришлось нелегко. — Он отвернулся. — Все мои письма к тебе остались без ответа.
— Я училась в колледже.
Рестон пожал плечами и по-доброму улыбнулся.
— Я любил тебя.
— Просто я была совсем девчонка, — попыталась объяснить Сьюзен, — и втюрилась в тебя по самые уши. Конечно, это вызвало твое ответное чувство. — Она подошла к зеркалу, взяла бокал и выпила вино до дна. Из-за рамы торчала фотокарточка, которую Блисс дала неделю назад. Трехлетняя Сьюзен держит за руку бородатого мужчину. Беззаботная. Счастливая.
Нет ничего постоянного.
— Я никогда не переставал думать о тебе.
Сьюзен посмотрела на себя в зеркало.
— Не надо, Пол. Ты ведь меня совсем не знаешь.
Рестон подошел к ней сзади с серьезным и немного обиженным выражением на лице.
— Как у тебя язык поворачивается говорить такое?
Девушка взяла со столика деревянный гребень и принялась расчесывать волосы — не потому, что взлохматились, просто ей нужно было чем-то заняться.
— Тогда я была совсем другая, еще не вполне сформировавшаяся как личность. Девчонка, одним словом.
Она продолжала расчесывать волосы, чувствуя, как кончики зубцов массируют кожу, а кровь приливает к голове. Взгляд отца с фотокарточки вселял уверенность, маленькая девочка доверчиво держалась за его широкую ладонь.
Пол коснулся ее затылка.
— Ты и тогда была не девчонкой, а женщиной.
Сьюзен отрешенно опустила, почти бросила гребень, так что он громко щелкнул о деревянную столешницу, и сама испугалась собственной неуклюжести.
— Послушай, тебе пора. Я должна работать.
— Давай хотя бы поужинаем где-нибудь вместе.
Девушка отвернулась от зеркала, от фотокарточки, от отца и умоляюще посмотрела на него;
— Пол!
Рестон улыбнулся доброй, красивой улыбкой.
— Один час. Я расскажу тебе кучу интересного о Дэне Макколэме для твоей статьи. Потом подброшу до дома, и будешь работать, сколько хочешь.
Накатило мироощущение пятнадцатилетней девочки. Она ни в чем не могла отказать ему. Да и спорить не хотелось.
— Один час, не больше!
— Да!
Лифт целый год сползал вниз, на подземную стоянку под домом. Пол молчал, и впервые в жизни Сьюзен тоже не произнесла ни слова. Рестон просто стоял, глядя на нее с улыбкой на лице, а она неловко переминалась с ноги на ногу, теребила пояс шинели и нетерпеливо посматривала на светящиеся цифры над дверью лифта. На блестящей поверхности металлических стенок виднелись неясные цветные отражения.
Двери разъехались в стороны, и Пол выпустил ее первой.
— Вон там моя тачка. — Показал на машину, стоящую у дальней стены, отдельно от других припаркованных автомобилей. Что ж, подумала Сьюзен, по дороге успею хотя бы выкурить полсигареты. Выудила сигарету, не доставая пачку из сумочки, и закурила.