— Ты никуда не собираешься? — спросила она внучатую племянницу. — Я сделала торт с обсыпкой. Кажется, тебе он раньше очень нравился.
— Он мне и сейчас нравится. Буду рада видеть и тебя, и торт.
— Ты только честно скажи. Если я отрываю тебя от работы...
— Я делала материал для газеты и почти закончила.
— Тогда я буду к одиннадцати.
— Великолепно. По-моему, у меня еще остался твой любимый чай.
В четверть одиннадцатого Нелл выключила компьютер. Очередная колонка была почти готова, но Нелл хотела дать ей немного вылежаться, а потом взглянуть свежим глазом и навести окончательный лоск.
Она прошла на кухню, чтобы заранее налить воды в чайник. Все эти два года Нелл с удовольствием писала статьи для своей колонки. Но теперь придется проститься с журналистикой и двигаться дальше... Правильнее сказать — возвращаться назад, в тот мир, который с детства был второй ее натурой. Избирательная кампания, сумасшедшая ночь, когда подсчитываются голоса, а там — Капитолийский холм. Если, конечно, она победит. И опять жизнь потечет в постоянных разъездах: утром Манхэттен, вечером — Вашингтон.
«По крайней мере, я знаю, какая жизнь меня ждет, и готова к ней, — подумала Нелл. — А люди вроде Боба Гормана часто вынуждены учиться элементарным вещам. Впрочем, может, Мак прав и политика была для Гормана всего лишь перевалочной базой?»
Ровно в одиннадцать ей позвонил консьерж и попросил встретить поднимающуюся в лифте Герту. «Мак вышколил нас обеих», — мысленно усмехнулась Нелл. Только с Адамом у него ничего не получилось; тот хронически опаздывал, доводя Мака до белого каления.
Ей стало совестно: вспоминая об этой черте характера Адама, она почему-то была на стороне Мака.
— А ты выглядишь значительно лучше, — сразу заметила Герта.
Старуха поцеловала внучатую племянницу и торжественно вручила ей коробку с тортом.
— Наверное, впервые за все это время я хорошо выспалась, — ответила Нелл. — Сон здорово помогает.
— О, еще как, — согласилась Герта. — Кстати, я вчера вечером тебе звонила, но тебя не было. Бонни Уилсон интересовалась, как ты после ее сеанса.
— Очень любезно с ее стороны, — с некоторой долей ехидства сказала Нелл. — Идем на кухню. Чай уже заварен.
Они сели. Нелл разложила по тарелочкам заботливо нарезанный Гертой торт, налила чай.
— Какой божественный аромат! — воскликнула Герта, принимая от нее чашку.
Нелл заметила, что у ее двоюродной бабушки слегка дрожат руки. В таком возрасте это было весьма частым явлением. У Нелл вдруг больно кольнуло сердце. «Не хочу, чтобы Герта уходила из моей жизни. Они с Маком мне очень нужны. Эта вся моя семья».
Вчера, в ресторане, Дэн Майнор сказал ей:
— Я очень жалею, что у меня нет ни братьев, ни сестер. Не знаю, найду ли я мать. Дед и бабушка не вечны. После их смерти я останусь совсем один.
— Но ведь у вас есть отец, — осторожно возразила Нелл.
— Отец не в счет. Он всегда был... гостем в моей жизни. Мы давно не общаемся, — вздохнул Дэн и тут же с улыбкой добавил: — Зато у меня очаровательная мачеха. Третья по счету.
Нелл завязала мысленный узелок: предупредить Мака насчет звонка Дэна.
В половине двенадцатого Герта встала из-за стола.
— Дорогая, мне пора. Да и тебе надо работать. Но помни: у меня всегда найдется для тебя время.
Нелл обняла старуху.
— Я это помню.
— Да, вот еще что. Надеюсь, ты согласилась убрать из квартиры всю одежду Адама? Бонни меня спрашивала. Говорила, это очень важно.
— Я вчера как раз этим и занималась.
— Может, тебе помочь?
— Нет, спасибо. Часть вещей уже снесли в кладовую на первом этаже. Управляющий снабдил меня коробками. В субботу я загружу их в машину и отвезу в магазин. Если не ошибаюсь, пожертвования принимают по субботам?
— Да, у них ничего не изменилось. В эту субботу я там дежурю.
При небольшой церкви на углу Первой авеню и Восемьдесят пятой улицы был благотворительный магазин, где на добровольных началах работала Герта и куда Нелл отдавала всю свою ненужную одежду. Магазин принимал лишь малоношеные вещи, однако и их продавал по минимальным ценам.
Нелл вдруг вспомнила, как она впервые уговорила Адама сделать то же самое с его одеждой... Была суббота накануне Дня благодарения [28] . Нелл привычно осмотрела свой гардероб и достала оттуда все, что больше не собиралась надевать. Адаму не слишком нравилась эта затея, но затем он поддался на ее уговоры.
Из магазина они зашли в новый тайский ресторан на Восемьдесят первой улице. За ланчем Адам признался ей, что ему непросто расставаться с одеждой, которую он мог бы еще носить. Его мать, добавил он, никогда ничего не выбрасывала, приберегая на черный день. «Должно быть, я унаследовал материнскую скаредность, — сказал он тогда.— Мне легче набить шкаф так, что он перестанет закрываться, чем что-то отдать».
Еще одно воспоминание об Адаме, и опять не из приятных.
59
— Я поехала, — сообщила Лиз Хенли, приоткрыв дверь кабинета Корнелиуса Макдермотта.
— Пора. Я уже хотел вам напомнить.
— Не волнуйтесь, Мак. Сейчас половина третьего. Ровно в три я буду у нее.
— Знаете, Лиз, мне как-то совестно, что я втравил вас в это дело, но вы понимаете, насколько оно важно.
— Учтите, Мак: если эта женщина меня сглазит, вы будете виноваты.
— Не говорите чепухи, Лиз. Когда закончите с ней, сразу же возвращайтесь.
— Или она... закончит со мной, — вздохнула Лиз.
Сказав водителю такси адрес, Лиз поудобнее устроилась на заднем сиденье. Несмотря на внешнее спокойствие, ее нервы были взбудоражены.
Если Герта непоколебимо верила в парапсихологические феномены, то Лиз просто допускала, что такое вполне может быть. Есть же люди с необычайной памятью или способностью производить в уме сложнейшие подсчеты. Так почему бы не быть людям с экстрасенсорным восприятием?
Однажды Лиз имела неосторожность поделиться своими суждениями с Маком. И услышала:
— Моя мать не знала таких мудреных слов, как «экстрасенсорное восприятие», но зато она была абсолютно убеждена, что умеет читать знамения. Если среди ночи трижды раздался стук в дверь, если вдруг со стены упала картина или в окно влетел голубь — все это признаки скорой смерти.
Мак тогда явно наслаждался своим монологом.
— И если где-то через полгода мать получала письмо с известием о смерти своей девяностовосьмилетней тетушки, она говорила отцу: «Помнишь, Патрик, как среди ночи нам трижды постучали и дверь? Я уже тогда знала: жди плохих новостей. Вот и дождались».