Третий походил на людей больше собратьев, но я видел, что его глиняные губы, сомкнувшись, в следующий миг могли уже не разойтись – просто слипнуться.
Без сомнения, именно об этих существах мне говорил Джухар. Именно их он именовал Создателями.
Обычных големов.
– Ты, похоже, удивлен. Почему? – спросил Глиняный. Судя по всему, этот голем был самым разговорчивым из троицы. Впрочем, ему приходилось говорить хотя бы из-за боязни, что потом он уже не сможет раскрыть рта.
– Я… не ожидал, что вы окажетесь…
– Кем?
– Големами.
– Ты прав, мы действительно големы. Не совсем обычные, как тебе может показаться, но действительно големы.
– Представься! – вставил словечко Бронзовый. Теперь я понимал, почему его голос так глух: звук шел из заменяющих уши отверстий.
– Контийцы называют меня Двуликим… – издалека начал я.
– Но твое настоящее имя?
Я понял, что пытаться их обмануть – столь же бесполезное занятие, как учить младенца седлать дракона.
– Герберт. Мое имя – Герберт.
– Это он, – торжественно объявил Глиняный. – Ты всё же пришел… Лис.
– А я должен был обязательно прийти к вам?
– Мы ждали этого. Тучи сгущаются, Герберт…
– Какие еще тучи? Над чем?
– Над Веронией. Если вы с Волчицей не спасете Веронию, Корлога падет.
– Впервые слышу о том, что Веронию надо спасать. От кого?
– От врагов.
– От Валитана? Кодии?
– Одних поведет человек, выдающий свои слова за веления божьи. Вторыми движет корысть слепая, – важно изрек Медный. Меня пробрала легкая дрожь – уж очень неприятен был уху «металлический» голос.
– Но как мы с Литой можем помочь Веронии?! Как мы, двое, можем остановить многотысячные армии врагов?!
– Ты поведешь за собой контийцев. Как и собирался.
– Но…
– Забудь. Малая кровь оплатит большую.
– Но станет ли легче матерям, женам и детям тех, кто погибнет в этом походе, от того, что тысячам ненавистных веронцев удается благодаря такой жертве уцелеть?
– Они – обычные люди, Лис. Они не могут думать глобально. А ты – должен, – уверенно заявил Глиняный.
В голову просочилась шальная мысль – он не просто уверен. Он действительно знает. Знает, что я должен пожертвовать сотнями ради тысяч, тысячами – ради миллионов.
– Вспомни, – глухо проронил Бронзовый.
Очертания пещеры и Создателей поплыли перед глазами, и всё вокруг окутала тьма.
Я открыл глаза. Точнее, я увидел, как открыл глаза. Будто смотрел со стороны на совсем другого человека.
Тот «я» лежал на куче тряпья в каком-то чулане.
Дверь с противным скрипом, будто ножом по стеклу, отворилась, и волосатая рука ухватила того «меня» за шиворот, а потом…
– Лучше тебе выложить всё начистоту, парень! – изрек, хмурясь, тучный человек в плотной рубахе и штанах из какого-то грубого материала. – Я не люблю шутить шутки с неизвестными мне озорниками!
– Отпустите меня… пожалуйста… – жалобно проблеял малыш.
– Отпустить? – усмехнулся незнакомец. – Пожалуй, это было бы глупо. Вот ты сам отпустил бы, будь ты на моем месте?
– Наверное, нет, – подумав, признался мальчишка. – Я слишком много видел, а вы не можете позволить этой информации попасть в чьи-то руки. С другой стороны, я всего лишь никому не нужный беспризорник… Кто станет меня слушать?
Такая рассудительность, похоже, удивила толстяка.
– Ты говоришь правильно, черт меня подери! Не так уж ты и прост, как кажешься, а?
– Может, и так, – пожал плечами малыш. – И что толку?
Толстяк задумчиво смотрел на него. Пальцы правой руки отбивали на крышке стола неизвестный мальчишке ритм.
– На кого работаешь, парень? – спросил он наконец.
– На себя.
– Хо-хо! И ты думаешь, меня так легко обмануть? – победно осклабился толстяк.
– Не думаю. Поэтому и говорю правду.
Улыбка сползла с лица незнакомца.
– И часто ли ты совершаешь подобные вылазки в дома уважаемых жителей Кортила?
– Уважаемых? – Для тринадцатилетнего беспризорника, застуканного на месте преступления хозяином, его улыбка была слишком уж широка. – Я всё о вас знаю, Джо. Не надо полоскать мне мозги…
– И что же ты знаешь, а?
– Я знаю столько, сколько хватило бы начальнику стражи, чтобы засадить вас в тюрьму и держать там, пока вы не помрете.
– Значит, я правильно решил, что с тобой надо поскорее кончать?
– Не совсем.
– Почему же?
– Я предвидел то, что вы меня поймаете, Джо. Именно поэтому, перед тем как пойти в ваш дом, я заглянул к магу-почтовику.
– Написать письмо маме? – ухмыльнулся Джо.
– Нет, конечно. Я попросил мага, чтобы он прикрепил письмо к моей линии жизни и дал конечный адрес – «руки Красного агента». То есть, если вы меня убьете, письмо улетит прямиком к заправляющему в Стоме радужному.
– Ха! И ты думаешь, Красный поверит твоему письму?
– Думаю, да. Там много подписей не самых последних в городе людей, которым Красный весьма доверяет.
– Постой-постой, малыш, я не успеваю за тобой!
– И не успеете: второе письмо – точная копия первого – отправится к Синему агенту. Он доверяет этим людям еще больше, чем Красный. И добраться до вас ему куда легче, чем Красному. И…
– Ладно, ладно, парень! – поднял руку Джо. – Я всё понял!
Малыш замолчал.
– Значит, убить тебя я не могу… – задумчиво произнес толстяк. – Отпустить, как ты сам понимаешь, тоже… Хитро, хитро. Признайся, ты ведь и сам не хочешь, чтобы я тебя отпускал? Ты ведь специально пришел сюда, парень?
Мальчишка лишь улыбнулся. Но это была не наивная детская улыбка.
Так, наверное, улыбался бы лис, укравший из курятника двух самых аппетитных наседок и благополучно ушедший от погони.
Разумеется, если бы лисы умели улыбаться.
– Как тебя зовут, парень?
– Герберт.
– Да? Не думал, что попрошайкам дают такие имена!
– Это имя дали мне родители.
– Родители? Ты, случаем, не из Домов?
– Не знаю… Я помню только имя… и совсем не помню мать и отца.