– Привет, дружище, – я присел на стул против карлика.
– Гриф? – удивленно вскинул брови гном. Какими судьбами?
– Пришел узнать, зачем всем рассказываешь, где я живу! – начать нужно было издалека, что бы не сильно привлекать внимание других посетителей.
– А-а-а! – Землерой криво усмехнулся: видимо, стоящая перед ним кружка была не первой за день. – Я думал, ты насчет камня, который я тебе в окно закинул!
– Так это ты, зараза, меня чуть не пришиб?! справедливо возмутился я.
– Да ладно тебе, – отмахнулся гном. – Мне Фетиш за это монетку дал. Золотую. Да и подобное хулиганство – весьма полезное для здоровья занятие.
– Ладно, замяли, – махнул рукой я. – Не за тем я пришел, на самом-то деле.
– А зачем же? – полюбопытствовал гном.
В глазах его на мгновение вспыхнул огонек интереса, правда, тут же погас.
– Есть одно дело. Не слишком простое, но хорошая плата.
– Говори давай, – равнодушно бросил Землерой. – Опять кому-то что-то продать?
– Нет. Все намного сложнее. – Похоже, на сей раз гном попался на крючок: огонек интереса вспыхнул вновь и уже не потухал.
– Да? – ухмыльнулся карлик. – Пожалуй, ты меня заинтриговал. Что нужно?
Опасливо посмотрев по сторонам, я наклонился к уху гнома и зашептал:
– Надо покинуть город до наступления ночи. Пиф сказал, что ты поможешь.
– Подожди-ка, подожди-ка! Неужто ты хочешь, чтобы я повел вас 3регским тоннелем? – догадался гном.
Я быстро кивнул.
3емлерой задумчиво почесал подбородок:
– Ты ведь понимаешь, что дело это опасное, требующее больших затрат…
– Короче, – оборвал его я: слушать длиннющую тираду гнома мне было не интересно.
– Двадцать пять серебром.
– Чего?! – я с трудом подавил резкое желание изорвать бороду обнаглевшего коротышки в клочья на радость пирующим рядом гремлинам. – Да за такие деньги я себе крышу отремонтирую так, что все местные подохнут от зависти!
– Что ж, ремонтируй, – не стал спорить гном. – А без грамоты мэра у тебя все одно шансов убраться отсюда не больше, чем у тех заморышей стать мастерами двуручного меча! – 3емлерой повел рукой в сторону гремлинов.
«Мастера двуручных мечей» ядовито ощерились, с ненавистью глядя на обидчика. Один из них тут же выдал:
– А ты под ноги чаще смотри, мешок с навозом, а то об бороду споткнешься!
Последние слова гремлина потонули в дружном хохоте его приятелей. Естественно, сам шутник гоготал громче всех, за что и схлопотал пивной кружкой промеж глаз. Снаряд, пущенный никем иным, как гномом, заставил паломника замолчать по крайней мере на полчаса.
Гогот мигом стих. Переглянувшись, гремлины бросились на коротышку с явным намерением порвать его на сувениры. Однако у меня не было времени ждать окончания драки. Поэтому я и решил задушить ее еще в зародыше…
Метательный нож, оцарапав предплечье наиболее ретиво и твари, зловеще расчертил воздух и воткнулся в дверную притолоку.
Гремлины замерли на месте, размышляя, стоит ли лезть в драку или лучше свалить, пока мы с бородатым не надавали им хороших подзатыльников? К тому времени, когда ушастые все же решили драться, 3емлерой и я уже были на ногах, так что гремлинам пришлось, скрепя сердце, перейти ко второму плану действий, а именно бегству. Подхватив раненого товарища под локотки, паломники спешно ретировались из таверны под смачные ругательства гнома и мой победный свист. Даже Стопол, наблюдавший за «полем брани» из-за стойки, улыбнулся уголками рта.
Ожидание затягивалось.
Свэн мелко дрожал. Пронизывающий осенний ветер пел одному ему ведомую песню, вовлекая в свой бесшабашный хоровод угрюмого степняка. В невероятной пляске уже кружилась высохшая трава, принесенная октябрьским озорником с огородов.
А кобольд все ждал. Кутался в походный плащ, который помнил Степь, помнил росу на травинках, помнил дом – и ждал.
– Вон то не ваша кобыла у ограды привязана? – К Свинкеру подошел прыщавый мальчишка в грязном заляпанном фартуке. – Может накормить ее, а?
– Нет, не стоит, – покачал головой Свэн. – Мы уже уходим.
– Ну, так дело не пойдет!.. – мальчишка обиженно засопел. – Если вы просто так пришли посмотреть на нашу замечательную таверну, тогда за погляд платите. Ежели не захочете, я позову Дерви и Плени: они-то вам все объяснят на пальцах. Или кулаках.
– Да заплачу я, заплачу, – поспешно выпалил кобольд. – Счас, хозяин выйдет – сразу и заплатим.
– Ну, смотри у меня, – мальчуган погрозил свинтусу кулаком. – Обманешь – Дерви и Плени тебя до самой твоей Степи гнать будут. Они сильные! Сильнее тебя!
Кобольд молчал.
Мальчишка, довольный собой, вразвалочку поплыл к конюшне. Он уже чувствовал запах скорой прибыли и даже знал, что купит на вырученные деньги. Разумеется, вышибал мастера Стопола он звать не собирался, однако решил припугнуть стоящего у «Псины» тюфяка, от которого за десять метров разило простотой и доверчивостью.
Свэн проводил его не самым благожелательным взглядом, искренне желая малолетнему спекулянту поскорее сломать шею.
Керж разочарованно заржал. Свинкер погладил его по холке:
– Чего такое?
«Жрать хочу, вот чего!» – хотел было ответить конь, но тут же с сожалением вспомнил: разговаривать-то он так и не научился! А потому оставалось думать…
«Единственно хорошо, – тут же мелькнуло у Крежа в голове, – что могу про этого свинтуса мысленно говорить все, что душе угодно – все одно не узнает. Зато если он вдруг вздумает сказать что-то плохое про меня…» – Конь с любовью оглядел передние копыта.
– Может, ты есть хочешь? – внезапно догадался кобольд.
«Ого! – удивился конь. – А он, похоже, умнеет на глазах!»
– Хотя нет, вряд ли. – Кобольд разочарованно махнул рукой, отметая «неудачную» догадку. – Наверное, просто поржать захотелось.
«Да нет. Все как и прежде…»
Стоило мне только появиться на крыльце, как две пары глаз с ожиданием уставились на меня.
Точнее, на кошелек, который болтался на поясе. В нем осталось всего три серебряных монеты! Хорошо, что в запасе еще больше ста…
И кобольд об этом не знает…
– А… где? – только и смог вымолвить свинтус.
– Что – «где»? – буркнул я. – Думал, нас так запросто из города выведут? Я и сам уж не рад! Если б не за… то есть любимая бабушка, я бы ни за что не согласился на подобную сделку. И так пришлось распрощаться с кучей монет!
– Сколько же вы заплатили, мастер? – ахнул Свэн.
– Два десятка полновесных сребреников.