– Да будет тебе…
– Все! Мы – в расчете! Ты, вместо того, чтобы о долгах своих думать, лучше скорее становись человеком! Так что, как станешь, сразу приезжай ко мне! Мы с тобой по пиву купим, посидим, побеседуем… – Фэт подмигнул вампиру и вразвалочку пошел к городским воротам.
– Забавный парень! – хмыкнул Валентин, глядя рыцарю вслед. – Вроде простой, а как легко спас тебя от проигрыша! Мне такой способ даже в голову не пришел!
– Да он и в прошлый раз меня выручил, – сказал Пижон рассеянно. – Хорошо, что ты его вытащил.
– Я же ангел, не забывай! – фыркнул Странник.
– А с тем егерем ты обошелся не слишком по-ангельски…
– Если бы я не высосал его Сток, мы бы сейчас вместе с твоим приятелем тряслись в желудке у дракона! – парировал Вал.
– Ну, хорошо, хорошо. Ты всех спас!
– Да при чем тут это?!
– Но ты же ангел!
– А ты – вампир!
– И что?
– И то!
– Да иди ты!
Вот так, обмениваясь пустыми репликами, друзья и пошли к землянке Хорхиуса.
И никто из них уже не видел, как Фэт бьет морды стоящим на входе стражникам: бедолаги посмели сказать, что без грамоты взъезд запрещен даже герцогу.
В логове Крылана было немного мрачно, но просторно и свежо. По крайней мере запах сырости не так сильно бил в ноздри.
С другой стороны, крик Смотрящего вряд ли можно было назвать «бальзамом для ушей»:
– Маску?! Да из-за твоего дурацкого задания они все, – он махнул рукой в сторону тролля, с безразличным видом стоявшего у выхода из логова, – передохнут!
– И ничего нельзя сделать? Разве нет другого способа им помочь? – воскликнула Элви. Перепалка с Крыланом длилась уже не менее получаса, а он все не уступал.
– Почему же? Есть! Давай просто их убьем! Тогда им не надо будет мучиться! Охотно верю, что Лабиринт за пять веков мог надоесть любому.
– Но зачем Бинбо Маска? Зачем он шлет тебе еду, питье, если знает, что до возвращения в Астрат он все равно не доживет!
– Ну, почему же? Он ведь не просто клоун, а самый настоящий маг… Ганрич, ты не мог бы оставить нас минут на десять? – попросил тролля Крылан.
Верзила кивнул и вышел.
– Так вот, он – маг. Причем – Великий. Уж я в этом толк знаю! Только ему под силу было скинуть путы Исхода, а потом одеть их на собственные плечи вновь.
– Что? – не поверила ушам Элви. – Он что… сам решил Изойти?
– Да, – мрачно сказал Крылан. – Все на самом деле гораздо проще, чем может показаться… В твоих глазах – вопрос: зачем клоун снова оплел себя путами Исхода? А ведь ответ – проще не бывает! Бинбо не протянул бы в новом, «очищенном» мире и дня. Потому что стал бы единственным орком среди людей. Даже больше – единственным НЕчеловеком. Даже его Маска не спасла бы от вил самых обычных крестьян. Не говоря уже о настоящих воинах. По этой же причине сидящие в Лабиринте орки, эльфы, тролли не могут выйти на поверхность, хотя подземные катакомбы давят на мозг. Их мучают нестерпимые мигрени, но они терпят… Из-за того, что все еще верят в счастливый Исход в мир себе подобных. Ведь орки, эльфы, гоблины и прочие нелюди вовсе не в Великое Никуда отправились. Мне даже порой кажется, что кто-то нарочно отделил вас, людей, от них. Мелкие сошки, вроде фрогулов, дроверов и прочих в расчет не идут. А шахтеры с егерями и горцами – скорее люди, чем гномы, эльфы или тролли. Вот такая вот история, Элви. Может, и слишком запутанная, но правдивая. Единственное, что я до сих пор понять не могу, это как удалось неизвестному нам существу разделить так четко людей и нелюдей.
– Но… – убедившись, что Смотрящий закончил, подала голос Элви. Слова давались с трудом, потому что волшебница еще не до конца пришла в себя после шока: выходит, даже в Академии не знают на стоящей правды? Или просто не хотят говорить? – Почему же Ганрич с приятелями все еще живы? Они же – не маги?
– Нет, конечно, – хмыкнул Смотрящий. – Но мастер Диво им был… Он погиб, пытаясь остановить целый «отряд» взбесившихся некромантов, за триста лет до Исхода. Через два года после того, как закончил строительство Лабиринта. И оставил в нем меня. Суть Лабиринта в том, что это, грубо говоря, мир в мире – мир в Астрате. А, как и в любом другом мире, время в Лабиринте идет медленно. Очень медленно. К примеру, я, на самом деле не являющийся бессмертным существом, за восемь сотен лет состарился на день. Может, на два. И все. С ними – та же история. Поэтому они еще живы. Конечно, если бы не еда, которую нам передавал Бинбо, никакие законы Лабиринта не спасли б их от смерти. Только я, Смотрящий, не испытываю нужды ни в пище, ни в воде. Все, что осталось от меня прошлого, – это смертность, которую я толком не осязаю, и душа. Которая ноет, как младенец, стоит ей увидеть их, – он кивнул в сторону выхода, – несчастные лица.
Элви с ужасом представила, каково это – сидеть в Лабиринте восемь веков, и ей стало очень нехорошо. Почему-то закружилась голова.
– Я ответил на все вопросы, Элви? – спросил Крылан спокойно.
– Кроме одного…
– Какого?
– Отдашь мне Маску?
– Ты чего же вздумала?.. – прошипел Смотрящий. – Угробить десять живых ради одной тебя? Оставайся, живи с ними. Посмотрим, что ты скажешь через три-четыре сотни лет!
И он лихо крутанулся на пятках, поворачиваясь к волшебнице спиной…
… а звук бьющегося стекла прозвучал мгновением позже.
– Что? – он бросил взгляд туда, откуда слышался звон.
Неожиданно лицо его исказила гримаса боли, разочарования и… обиды. Он, все еще не веря, опустился на колени у горстки осколков…
Некогда бывших Оком.
– Как?! – воскликнул Крылан отчаянно. – Как это случилось?!
– Ты зацепил. Крылом, – грустно ответила Элви. – Я не успела и слова сказать.
– Черт! Как же теперь быть с Бинбо? Что делать с Ганричом, его братьями? – похоже, Смотрящий впал в отчаяние.
Наверное, впервые в жизни. Или хотя бы – за восемь веков.
– Крылан, – тихо позвала Элви.
– Что? – зло бросил тот через плечо.
– Отдай мне Маску. Я постараюсь помочь.
– Чем? Чем ты можешь помочь? – он нервно захихикал. Ну, точно – истерика! Вскочил на ноги, повернулся к волшебнице, смерил ее насмешливым взглядом: – Заставишь их или меня лопнуть на части от смеха? Или, может, Зло в центре…
– Да, – оборвала его Элви. – Да, Крылан!
Глаза Смотрящего округлились.
Ну, вот, теперь и удивление.
Она ушла, не сказав больше ни слова. Закинув мешок за спину, с Маской в руках.
Оставив в каморке Смотрящего только кулон, смеющийся с каждой секундой все меньше.