— Ладно, вы правы, — нехотя признал Бэда, заливая чайник кипятком. На стол была с грохотом выставлена пыльная сахарница. — Но боюсь, внутри полно тараканов, и молока у меня нет.
— Купите ледник. В Арнклиффе наверняка есть служба доставки льда. И уж совсем не могу понять, зачем вы запираете дом — у вас же нечего красть. Да, и обязательно вытравите тараканов — они живут в сточных канавах, в канализации, в грязи и заражают пищу, которую едят. Видите следы внутри сахарницы? Это же настоящий рассадник инфекции. Ручаюсь, в Арнклиффе бродит брюшной тиф, не говоря уже об оспе и полиомиелите. Вы же член парламента, поднимите вопрос о канализации. Пока местные жители не приучатся к чистоплотности, жить в Сиднее будет опасно. А еще здесь давно пора морить крыс и мышей, иначе не миновать вспышки бубонной чумы. — Нелл приняла из рук хозяина кружку черного чая без сахара и с наслаждением отпила глоток.
— Вы же, кажется, учитесь на инженера? — нерешительно спросил Бэда. — А можно подумать, что вы будущий врач.
— Да, скоро я заканчиваю первый курс инженерного факультета, но на самом деле мечтаю стать врачом, особенно теперь, когда на медицинский факультет разрешено принимать женщин.
Несмотря на раздражение Бэды, эта девушка ему нравилась: такая деловитая, рассудительная, уверенная в себе. Холостяцкие замашки Бэды не вызвали у нее отвращения — разве что побудили к критике. Нелл Кинросс была воплощенным благоразумием и здравомыслием. «Досадно, что она по другую сторону баррикад, — думал Бэда. — Она была бы ценным оружием в нашем арсенале, пусть даже в закулисной борьбе…»
Развеселив Нелл, Бэда притащил из комнаты пресловутый яшик из-под апельсинов и уселся на него — как она и подозревала, к материальным благам он был равнодушен. «А костюм его попросту бесит. Ручаюсь, по выходным, отправляясь на встречу с избирателями, он переодевается в холщовые брюки и рубашки с закатанными рукавами».
— У меня есть предложение, — вдруг заявила Нелл, жестом прося налить ей еще чаю. — Вместо того чтобы на встречах с избирателями жевать печенье и булочки с джемом и сливками, возьмитесь за дело: копайте ямы, колите дрова, двигайте мебель. И разомнетесь, и щеки надувать не придется.
— Лучше скажите, зачем вы приехали, мисс Кинросс? — спросил он. — Чем я могу вам помочь?
— Зовите меня Нелл, а я буду звать вас Бэдой. Редкое имя. Вы знаете, кто это?
— Это наше родовое имя.
— А еще существовал Бэда Достопочтенный, монах из Нортамберленда; говорят, он пешком проделал путь до Рима и обратно. И написал первую подлинную историю английского народа, хотя неизвестно, кем был он сам — саксом или кельтом. Бэда жил в седьмом или восьмом веке от Рождества Христова, за доброту его почитали как святого.
— Нет, мне до него далеко, — усмехнулся Бэда. — Откуда вы все это знаете?
— Читала, — пожала плечами Нелл. — В Кинроссе было больше нечем заняться, пока тетя Руби не нашла мне работу. Поэтому мне так легко дается инженерное дело: я знаю, как создавались теории, но также знакома с практикой, особенно с горным делом. Осталось только получить диплом.
— Вы так и не объяснили, чего хотите от меня.
— Хочу, чтобы вы потолковали с одним сварливым шотландцем по имени Энгус Робертсон, цеховым старостой на заводе буров Константайна. Мне нужно пройти на этом заводе практику, хозяева уже согласились. А потом вмешался Робертсон и отказал наотрез.
— А, рабочие-металлисты. Не понимаю, почему они так боятся женщин. Ни разу еще не встречал женщины, готовой по своей воле сверлить, варить, плющить и склепывать сталь.
— Я просто хочу научиться работать на токарном станке. Инженер не имеет права конструировать механизмы, не зная, как производится обработка металла.
— Да, практический опыт очень важен. — Брюзгливо опустив уголки губ, Бэда уставился в свою чашку и нахмурился. — Ладно, с Энгусом я поговорю. И заодно с профсоюзными лидерами. Они сумеют надавить на него так, как не под силу мне.
— Больше мне ничего не нужно, — Нелл поднялась.
— Как вас найти?
— У меня дома есть телефон, а живу я на Глиб. Если все пройдет успешно, приходите ко мне на ужин — для разнообразия вам не помешает пища, полезная для здоровья.
— Кстати, Нелл, сколько вам лет?
— Шестнадцать целых… и восемь десятых.
— Господи! — Бэду бросило в ледяной пот.
— Без паники! — пренебрежительно отозвалась Нелл, направляясь к двери. — Я вполне могу постоять за себя.
«Не сомневаюсь, — думал он, провожая ее взглядом. — Девушка-подросток — и у меня в доме, одна! Но ее никто не видел, о чем тревожиться?»
Нелл, конечно, права. Все избиратели жалеют его — еще бы, холостяк, живет в донельзя запущенном доме, не может позаботиться о себе. Потому и угощают его, и поят чаем. Не объяснять же им, что в палате членов парламента кормят, как на убой! Да и в совете профсоюзов бесплатные обеды обеспечены. Надо бы раздобыть мотыгу, а еще нанять за приличную плату какую-нибудь бедную женщину — пусть приведет дом в порядок. И наконец, расставить по дому крысоловки и мышеловки, разбросать отраву для тараканов, подвесить к потолку липучки для мух. «Умирать, не дожив до сорока лет, меня что-то не тянет, — сказал себе Бэда. — Но я уже заметил нелады с пищеварением. Может, будет чистота в доме — прекратятся и эти приступы разлития желчи. Нелл Кинросс… Всего шестнадцать лет, а наглости на все шестьдесят».
Согласие было получено, но при одном условии: Нелл должна собственноручно склепать две стальные пластины. Сумеет — значит, будет учиться работать на токарном станке. Скрепя сердце Энгус Робертсон был вынужден признать, что пластины склепаны умело. Но через три дня, явившись на урок, Нелл обнаружила, что весь цех простаивает без дела.
— Паровой двигатель неисправен, — злорадно объявил Энгус Робертсон, — а мастера скрутило.
— Ну и ну! — Нелл направилась прямиком туда, где попыхивал паром двигатель, и оттеснила троих рабочих, растерянно уставившихся на него. — Скрутило, говорите? Лихорадкой?
— Да нет. — Энгус неотрывно наблюдал, как Нелл изучает вентиль для регулирования потока пара, поступающего через золотниковый клапан в камеру сгорания. — Ревматизмом.
— Завтра я принесу вам порошок, передайте ему. Скажите, пусть пьет по одному пакетику три раза в день и хорошенько запивает водой. Это старинное китайское средство от ревматических болей и лихорадки, — пояснила Нелл, на ощупь пытаясь отыскать на полу инструмент. — Дайте торцевой ключ, пожалуйста.
— Китайское? Эта отрава? — Энгуса аж перекосило. — Ну нет, травить Джонни я не стану!
— Что за чушь! — возмутилась Нелл, потрясая гаечным ключом. — Это же размолотая в порошок кора ивы и другие лекарственные травы — никаких глаз тритона или лягушачьих перепонок там и в помине нет! — И она указала на регулятор явно недоумевая, из-за чего весь сыр-бор. — Грузики перекосило, мистер Робертсон. Две стяжки лопнули, сейчас заменим.