Горит… Не горит… Горит… Не горит…
— Ну хватит уже! — рявкнул Винс и без сил опустился на диван.
Доктор повернулся. Новал некоторое время хмуро смотрел на Курта, не говоря при этом ни слова. Харвис старательно не отводил глаз. Игра в гляделки продолжалась не меньше двух, а то и трех минут. А потом лоб сыщика разгладился. Он откинулся на спинку и уже вполне спокойно спросил:
— Пива?
Доктор кивнул:
— Пожалуй, не откажусь.
— Падайте.
Доктор уселся на диван, Винс протянул ему банку. Открыл себе.
— За справедливость, чтоб ее черти жарили! — возвестил он и стал жадно пить.
Доктор не спешил. Он вертел банку в руках, взгляд его был задумчив.
— Чего ждете? — спросил Винс, утирая рот рукавом плаща. — Думаете, оно само к вам в рот прыгнет? Хотя было бы здорово, если б оно так умело…
— Вы с ней говорили?
— Дьявол, Доктор!
— Мне нужно знать.
— Зачем?
— Просто ответьте.
— Нет, я не говорил с ней. Узнали?
— Как все прошло? — не унимался Курт.
— Вы нарочно меня достаете, Доктор? Хотите вывести из себя, чтобы я полез к вам с кулаками, а вы скрутили меня своими магическими штучками и весело посмеялись?
— Я не собираюсь смеяться над вашим горем, — покачал головой Харвис. — Я просто хочу знать, что с ней стало. Окончательно ли она мертва, или вы просто ранили ее? Поймите, если стилфи выживет, она станет еще осторожней, и нам будет еще сложнее ее поймать…
— Нам? Нам?! Черт, пока я убивал девушку своей мечты, вы наверняка пили вино в своей библиотеке! И теперь вы говорите мне — нам?!
— Не стоит цепляться за слова, мой дорогой друг, — покачал головой Курт. — Я мог бы расправиться с ней, но вы бы мне этого никогда не простили. Вы должны были сделать это сами. К тому же стилфи вряд ли ожидала, что именно вы нанесете удар. Мага она бы почувствовала и уж точно не позволила бы мне подойти.
Винс отвернулся. Харвис отхлебнул из банки.
— Знаете, мой дорогой друг, а я ведь никогда не любил, — вздохнул он. — Так уж сложилось, что все полтора века моей жизни я был один. Нет, разумеется, не обошлось без различных интрижек, но с настоящей любовью я никогда не сталкивался. Я хочу понять вас, но не могу.
— А мне сложно объяснить, что значит любовь для меня, — после долгой паузы сказал Винс. — Ее нельзя описать словами. Ты просто знаешь: без этого человека тебе будет очень и очень плохо. И вот сейчас мне плохо, потому что я уже никогда не увижу Аманду. Ее останки смыло в канализацию дождем. Редкий вид стилфи оборвался, и дети Хорс-тауна теперь могут спать спокойно… Черт, да какое мне дело до детей Хорс-тауна? У меня у самого нет детей… Я так и подумал, когда увидел ее сегодня. А потом — черт, да я ведь сам когда-то был ребенком, и она могла также поступить со мной… И выстрелил. И уже потом, когда я смотрел на горстку пепла, что осталась от Аманды, я подумал — лучше бы она убила меня тогда, чтобы сегодня мне не пришлось стрелять.
— Признаться, я иногда просто поражаюсь вам, — усмехнулся Доктор.
— Почему?
— Потому что только вы из всех известных мне людей так изысканно ненавидите не только окружающих, но и самого себя. Хотя, если вдуматься, вы скорее просто делаете вид.
— Правда? — выгнул бровь сыщик.
— Истинная. Если бы вы действительно настолько себя терпеть не могли, вы бы застрелились, едва в вашей руке оказался пистолет. Может, это такая сладкая пытка? Может, вы играете с огнем нарочно и, избежав пламени, радуетесь, что ваша жизнь, ваша мука, продлится еще на какой-то срок? Нет. Вы не рискуете понапрасну — вы продумываете свои действия, что опять же доказывает лицемерность ваших слов. Так зачем же вы делаете это, мой дорогой друг? Зачем вы врете окружающим и самому себе?
Винс долго молчал. Пустым взглядом он смотрел в стену перед собой, совершенно не двигаясь.
— Вы знаете, Доктор, я уже и сам запутался, — признался детектив наконец. — Порой мне кажется, что я себя ненавижу, а порой мне так не хочется умирать… Я не в восторге от себя, но жизнь — это все, что у меня есть. Поэтому я, наверное, и живу.
— Только поэтому? — сощурился Курт. — Неужели ничто в окружающем мире совсем не радует вас?
— Есть что-то или кто-то, — вяло ответил Новал, — но мне кажется, это не совсем то.
— Цените, что имеете. Тогда, возможно, у вас появится больше поводов быть счастливым.
— Может, вы и правы… — пожал плечами Винс. — Что ж, в любом случае, сейчас это неважно. Мне нужно ехать на вокзал.
— Уезжаете? — удивился Доктор.
— Да. Мне нужна смена декораций, иначе я совсем свихнусь.
— Ну отправляйтесь, если так, — усмехнулся Курт. — Надеюсь, вам это поможет.
— Передавайте привет Нубу…
— Непременно.
Они поднялись с дивана и пошли к двери.
— Вы ничего не берете с собой? — спросил Доктор, уже переступив порог. — Значит, уезжаете ненадолго?
— Надеюсь, что все же надолго. А насчет вещей — мне просто нечего брать… Хотя…
Винс подхватил стоящий в углу чемодан и, подойдя к полке с видеокассетами, сгреб в охапку записи матчей НБА.
— Думаю, этот кусочек прошлого я оставить еще не готов, — сказал он Доктору.
Харвис на это лишь загадочно улыбнулся.
* * *
Они с Гилмором стояли на перроне. Винс курил, а таксист с интересом наблюдал за симпатичной девушкой, которая читала дамский роман, сидя на ближайшей лавке.
— А как же жена? — поинтересовался Винс.
— А что жена? Дома, с детьми. Сейчас провожу тебя и к ним поеду.
— Они вообще знают, где ты сейчас?
— Я сказал, что подброшу приятеля на вокзал.
— Ясно…
Они помолчали.
— Надеюсь, ты скоро вернешься, — сказал Рисби.
— Я тоже надеюсь, — соврал Винс. — Все будет зависеть от того, насколько быстро все уляжется.
— Ты хоть звони иногда, не забывай.
— Хорошо.
— Знаешь, я буду скучать.
— Гил…
— Что — Гил? Я говорю, как есть, мужик. Я буду скучать по тебе. Ты — отличный человек.
— Не могу с тобой согласиться.
— В чем?
— В том, что я отличный человек.
— А какой же?
— По мне, так дрянной.
— Это ты так ошибочно считаешь, а мне со стороны видней.
— Да ну?
— Если ты напрашиваешься на еще один комплимент, мужик, ты его не получишь.