— Вон там, по другую сторону от болота, — указал Кинг, сумев подавить раздражение. — У подножия холмов за Сидней-Тауном земля почти сухая, но должен предупредить, что норфолкские сосны в земле быстро сгнивают. Лучше сразу заложить каменные фундаменты. Среди каторжников есть каменщики?
— Несколько. И еще каменотесы. Порт-Джексон пока не нуждается в новых строениях, а губернатору известно, что на острове Норфолк их не хватает. Кстати, он обрадовался, узнав, что здесь найден известняк: мы обшарили весь округ Камберленд, но не обнаружили ни крупицы извести.
— Тогда я сообщу ему, что нам не о чем беспокоиться: мы способны производить сотню бушелей извести в день, — заверил Кинг, ощущая острую потребность глотнуть портвейна, но сознавая, что майор не одобряет пристрастия к спиртному — за исключением ежедневной полпинты рома. Заметив, что в дверях дома стоит Энн, Кинг решил на время покинуть майора: Энн ждала второго ребенка и стала раздражительной и капризной. — Мне надо идти, — выпалил он и удалился.
К дому приблизился младший лейтенант Ральф Кларк, которого Росс презирал, пока не обнаружил, что слезливый и сентиментальный Кларк умеет обращаться с детьми и питает нежную привязанность к Малышу Джону. Как пехотинец Кларк был бесполезен, зато оказался превосходной нянькой.
— Сэр, я был бы несказанно рад переодеться в чистую рубашку, — учтиво заговорил Кларк, улыбаясь Малышу Джону. — Уверен, и вы тоже. Почему наш багаж до сих пор не прибыл?
— Сомневаюсь, что его вообще успели разгрузить, — хмуро отозвался Росс. — Разгрузка «Сириуса» прекратилась — якобы из-за темноты, но трюмы «Запаса» до сих пор продолжают освобождать.
— На «Запасе» Болл и Блэкберн, сэр. Они знакомы со здешними прибрежными водами.
«А Хантер с „Сириуса“ — набитый дурак», — мысленно добавил Росс и сказал вслух:
— Присмотрите за Малышом Джоном, лейтенант. Мне надо пройтись.
Даже теперь, по прошествии целого года, следы урагана были еще заметны на острове. Впрочем, все крепкие поваленные деревья уже успели ошкурить и распилить. От слишком длинных и уже подгнивших деревьев избавлялись самыми разными способами: ветки шли на изготовление факелов и топливо для костров, стволы распиливали на чурбаки и сжигали при обжиге извести. Кинг объяснил, что пока пильщикам хватает поваленных бурей деревьев, хотя вырубка лесов на холмах вокруг долины и в окрестностях Сидней-Тауна продолжается. «Зимой, — решил майор Росс, — мы будем каждую ночь жечь большой костер. Здесь слишком мало ровной земли, чтобы захламлять ее гниющим деревом».
На взгляд Росса, остров во всех отношениях уступал Порт-Джексону, он не сомневался, что этой земле не прокормить более четырехсот едоков. Правда, овощей здесь было множество, несмотря на нашествие гусениц, но человек, питающийся одними овощами, не в состоянии выполнять тяжелую работу — ему необходимы еще и мясо, и хлеб. Собранный урожай пшеницы и кукурузы изумил Росса. Кинг объяснил, что только постоянное присутствие в амбаре отпрысков Макгрегора и Дельфинии помогает сдержать натиск крыс. Новые переселенцы привезли с собой еще десяток собак и два десятка кошек, способных истребить полчища грызунов. Свиньи здесь плодились гораздо быстрее, чем в Порт-Джексоне. Их кормили кукурузой, кормовой свеклой, рыбьей требухой и всеми прочими объедками и остатками, даже мякотью пальм и древовидных папоротников. Кроме того, на корм скоту шло мясо какой-то морской птицы, гнездящейся в расщелинах горы Георга с ноября по март.
— Эти глупые твари, — рассказывал Кинг, — забывают дорогу к гнездам, едва отойдя от них. По ночам они воют, как призраки, пугая нас до полусмерти. С факелом в руках их легко поймать. Свиньи сами забираются на гору и ловят этих птиц. Мы тоже пробовали их мясо, но оно слишком жирное и отдает рыбой. Гадость!
«Значит, — думал Росс, шагая рядом с Кингом, — мне придется заботиться еще и о том, как прокормить свиней».
Несмотря на то что урожай пшеницы был хорошим, ее не хватило бы островитянам до следующего урожая; посев начинался в мае или июне, жатва — в ноябре или декабре. По словам Кинга, кукурузу можно выращивать на острове круглый год. Для борьбы с гусеницами и крысами он разработал собственный метод: приказывал сеять пшеницу сразу после того, как схлынет очередная волна и гусениц станет меньше, а кукурузу сажал после пшеницы. Добраться до пшеничных колосьев крысы не могли, но без труда взбирались вверх по стеблям кукурузы. Однако и початкам, и колосьям угрожала еще одна опасность — со стороны зеленых попугаев, прилетавших на поля огромными стаями. Майор понял, что укрощение дикой природы представляет собой непрестанную войну.
Он прошелся по берегу возле Сидней-Тауна, ни на минуту не переставая размышлять. Селиться в долине Артура нельзя: именно там лучше всего растут злаки и овощи, значит, эту землю следует беречь. Вновь прибывших придется разместить в Сидней-Тауне — но только на время. Надо будет побывать в гостях у Роберта Уэбба с женой и бывшего каторжника Роберта Джонса, которые осваивали землю между Сидней-Тауном и заливом Каскад. Майор помнил, что высадился на берег именно в заливе Каскад. Как, должно быть, злорадствовал Хантер, видя вице-губернатора в шлюпке, переполненной домашней птицей! Росс всей душой желал отомстить капитану «Сириуса» Джону Хантеру и мысленно послал ему проклятие, в силу которого верил, несмотря на всю свою приземленность и практичность. Хантеру не видать удачи. Хантер еще узнает, что такое горе. Хантер погибнет. Будь он проклят, будь он проклят…
Немного успокоившись, Росс остановился на берегу, повернулся на восток и принялся разглядывать расчищенный, но ничем не занятый участок вдоль пляжа в Черепашьем заливе. Вот здесь, решил он, да еще вдоль дороги к естественному причалу и разместятся пехотинцы и офицеры, таким образом преграждая каторжникам доступ в долину Артура и к пище, хранящейся в огромных амбарах, выстроенных Кингом. Каторжников придется поселить восточнее, по десять человек в хижине, и к черту наложенные преподобным Джонсоном запреты на ночные свидания мужчин и женщин! По мнению Росса, разрешение беспрепятственно совокупляться облегчило бы жизнь колонистов. Бог простит их, ведь он обрек их на такое множество других испытаний.
Каторжникам, которых офицеры выгнали из хижин у берега, надо будет вернуть их жилища во что бы то ни стало. Горстка людей, работавших здесь, заслуживала хоть какого-то поощрения за свои труды. Они вернутся в свои дома сразу, как только у офицеров появится жилье, и они же первыми получат земельные участки. Росс уже пришел к выводу, что это единственно верное решение — позволить каторжникам самим заселить островок, затерянный в океане. Самые покладистые и трудолюбивые получат в награду землю — в окрестностях Сидней-Тауна, в долине Артура, но в основном — на девственной, неосвоенной части острова. Дорог здесь уже достаточно, надо только расширить тропу в Болл-Бей, в залив Каскад и Энсон-Бей. Когда на острове появятся дороги, люди смогут свободно перемещаться по нему. Росс подумал о том, что если у него и есть хоть одно преимущество, так это рабочие руки.
Приняв эти решения, майор направился на запад, к долине Артура, бормоча себе под нос, что за два года, проведенных на острове Норфолк, лейтенант Кинг неплохо потрудился, тем более что ему недоставало работников. Деревянные фундаменты амбаров постепенно заменяли каменными, из обтесанных глыб известняка, обнаруженного Кингом в окрестностях кладбища. К амбарам примыкал просторный скотный двор, запруда поражала воображение размерами. Росс также осмотрел вторую лесопилку с навесом от солнца, старательно работающих пильщиков, женщин, деловито затачивающих пилы, а затем направился дальше по долине, где пологие склоны уже были расчищены и подготовлены к посеву пшеницы и кукурузы. Здесь же он обнаружил третью лесопилку, где Ричард Морган распиливал гигантское бревно. Остановившись поодаль, чтобы не привлекать к себе внимания — это было опасно, поскольку Морган орудовал остро отточенным инструментом, распиливая сердцевину бревна на брусья, — майор Росс молча ждал.