Пятнадцатого апреля «Запас» вновь подошел к берегу острова. Первым на берег выгрузили отряд пехотинцев военного корпуса Нового Южного Уэльса, присланных из Лондона, чтобы сменить прежних. Впрочем, всем пехотинцам, отслужившим в колонии три года, предоставлялось право не только вернуться на родину, но и продолжить службу. Капитан Уилл Хилл, лейтенант Эббот, прапорщик Прентис и двадцать один рядовой заменили пехотинцев, служивших в колонии с момента ее основания; четыре офицера покинули остров вместе со своими подчиненными — трое по собственному желанию, а четвертый — по необходимости. Капитан Джордж Джонстоун увез свою любовницу-каторжницу Эстер Абрахамс и их сына Джорджа в Порт-Джексон, дружелюбный лейтенант Кресуэлл, основатель Шарлотт-Филда, отбыл в одиночестве, нелюдимый и мрачный лейтенант Келлоу забрал с собой любовницу Кэтрин Харт и ее двух сыновей, из которых младший был рожден от него, а лейтенанта Джона Джонстона доставили на борт «Запаса» безнадежно больным. Из прежнего состава на острове остались лишь майор Росс, старший лейтенант Кларк и младший лейтенант Фэдди. И, само собой, младший лейтенант Малыш Джон, сын Росса.
Зловещим предзнаменованием был сочтен приезд еще двух докторов — Томаса Джеймисона, отпуск которого в Порт-Джексоне завершился, и Джеймса Коллама с «Сириуса». Поскольку на острове уже были два доктора, Дарси Уэнтуорт и Денис Консиден, теперь медиков стало четверо, а численность населения уменьшилась на целых семьдесят человек.
— Похоже, как только из Англии привезут новую партию каторжников, у нас прибавится хлопот, — мрачно сообщил майор Росс Ричарду Моргану. — Его превосходительство дал мне понять, что он намерен отправить сюда неугодных — тех, кто убивает туземцев, разоряет окрестные деревни и насилует одиноких женщин. Губернатор считает, что за ними будет легче следить на маленьком острове. Значит, придется начать строительство надежной тюрьмы, притом немедленно — неизвестно, когда прибудет следующее транспортное судно. Лондон стремится поскорее избавить Англию от преступников, не заботясь о том, выживут ли они здесь. Поэтому продолжайте пилить лес, Морган, и как можно быстрее, а о том, чтобы закрыть хотя бы одну из лесопилок, даже не мечтайте.
— Как вам новые пехотинцы корпуса Нового Южного Уэльса? — поинтересовался Ричард.
— Я не вижу разницы между пехотинцами нового корпуса и моими подчиненными — все они отщепенцы, которым лишь случай помог ускользнуть от бдительного взгляда английских судей. Конечно, офицеры сделаны из другого теста, но их профессиональные качества оставляют желать лучшего. А я бы отдал все, лишь бы заполучить хотя бы одного землемера! Мне приказано выделить по шестьдесят акров матросам с «Сириуса», таким, как Драммонд и Хиббс, но землемера на острове нет. Брэдли — жалкий недоучка, Олтри еще хуже. — Он вдруг оживился: — А ты, случайно, не землемер, Морган? Ведь у тебя столько скрытых талантов!
— Нет, сэр, что вы! — засмеялся Ричард.
Кукурузные поля близ Шарлотт-Филда принесли огромный урожай. Десяткам каторжниц было поручено заняться чисткой початков и лущением зерен. Урожай пшеницы тоже был неплохим, несмотря на злые ветры и орды прожорливых гусениц. Но в Порт-Джексоне пайки опять урезали на одну треть, а это означало, что губернатору Норфолка придется сделать то же самое. К счастью, отплывший девятого мая «Запас» принял на борт столько пассажиров, что места для груза зерна не осталось. Остров Норфолк сохранил свой урожай — по крайней мере на время. В Шарлотт-Филде для Дарси Уэнтуорта и его семьи был построен просторный бревенчатый дом, но жена Дарси тосковала по Сидней-Тауну. Вскоре новое поселение переименовали: тридцатого апреля, в субботу, майор Росс официально объявил, что Шарлотт-Филд отныне будет называться Куинсборо, а Филлипберг — Филлипсбергом.
После прибытия «Сюрприза» прошло достаточно времени, чтобы семьсот с лишним жителей Норфолка успели перезнакомиться друг с другом. Остров полнился слухами. Лейтенант Ральф Кларк лично пустил несколько сплетен, и они, катясь по острову, быстро обросли вымышленными подробностями. Миссис Ричард Морган без стеснения делилась самыми пикантными новостями, почерпнутыми из разговоров в доме вице-губернатора, свою лепту в распространение подобных слухов вносила и мистрис Мэри Брэнхем из дома лейтенанта Кларка. Каждый поступок любого колониста, будь он вице-губернатором или каторжником, подробно и долго обсуждался. Если каторжник бросал свою женщину с «Леди Пенрин», увлекшись новой, молоденькой колонисткой с «Леди Джулианы», об этом становилось известно всем; все знали, что рядовые Эскотт, Ми, Бейли и Фишбурн варят пиво из местного ячменя и хмеля с «Юстиниана», что Малыш Джон Росс стал слишком бледным, что несколько каторжников взломали замок на дверях склада и попытались украсть то, что можно было продать. Виновники последнего происшествия, слуга мистера Фримена Джон Голт и каторжник Чарлз Стронг, были приговорены к тремстам ударам плетью: первую сотню им надлежало получить в Сидней-Тауне, вторую — в Куинсборо, а третью — в Филлипсберге. Но даже это страшное наказание, способное сделать их калеками, не заставило виновников назвать имя третьего сообщника. Однако это имя знала вся колония.
Несмотря на странные, почти дружеские отношения между теми, кого охраняли, и их стражниками, в тяжелые минуты в колонии отчетливо ощущалось неравенство. Когда пайки опять урезали и пехотинцы уже были готовы поднять мятеж, майор Росс не испугался, что каторжники воспользуются случаем. Как обычно, пехотинцев-мятежников возглавили Ми, Плайер и Фишбурн; бунтовщики отказались получать пайки на складе, жалуясь, что мука безнадежно испорчена и что им приходится выменивать на нее более съедобную свежую еду у каторжников. Но бунт был непродолжительным и неудачным. В ответ на все претензии подчиненных майор Росс назвал их ничтожными бездельниками и проходимцами, на которых не стоит тратить ни время, ни сочувствие. Если они желают есть досыта, то пусть сами выращивают овощи. Времени у них предостаточно, так что же им мешает взяться за работу? Бывший ординарец Росса Эскотт и еще несколько рядовых устыдились, бунт был подавлен в зародыше. Вскоре после этого пехотинцы снова стали ежедневно получать по большой кружке рома. Ничто не могло усмирить их так, как этот крепкий напиток. Росс понимал, что поскольку пехотинцы вооружены, они опасны, а разоружить их невозможно. Следовательно, оставался единственный выход: подкупить их.
Само собой, отъезд Джонни Ливингстона не прошел незамеченным. Со Стивена Донована не спускали глаз, с нетерпением ожидая, когда он выберет замену Джонни. Но ожидания были напрасными: Стивен продолжал поддерживать с каторжниками почти дружеские отношения, хотя и соблюдал дистанцию, и в конце концов все пришли к выводу, что Джонни для него ничего не значил.
Гораздо больше любопытства возбуждали сплетни о Ричарде Моргане и его служанке Китти Кларк, которой он, по-видимому, запретил приближаться к его постели.
— И поделом ей, — заявила миссис Ричард Морган, урожденная Лиззи Лок.
О дружбе Ричарда со Стивеном Донованом тоже знал весь остров, но те, кто помнил обоих друзей по «Церере» и «Александеру», клялись, что у Ричарда нет никаких противоестественных наклонностей. Хотя Уилл Коннелли и Недди Перрот по-прежнему избегали Ричарда, они не желали верить, будто между ним и Донованом есть интимная связь. Те, кому удавалось заглянуть в дом Донована через незапертое окно, видели, как эта странная пара сидит за шахматной доской, или у очага, или за обеденным столом. Китти Кларк оставалась дома, под охраной Лоурелла и Мактавиша.