Мальчик не отозвался, а все так же продолжал смотреть в окно. Алиса вынула из ящика фонарик и подошла к нему. Яркий луч обшарил белоснежную полянку и наткнулся на то, что так заинтересовало Никиту. Девушка затаила дыханье, лихорадочно соображая, как лучше всего поступить.
Ребенок в куртке брата не трогался с места, и, задрав голову, смотрел прямо на них. Черные нечесаные космы закрывали лицо, руки покоились за спиной, на голову был натянут капюшон.
— Кто это? — тихо спросила Алиса.
Никита молчал, да она и не надеялась на ответ.
«Дочь Саванчука светловолосая, других детей по его словам, тут нет, тогда кто же это? Тамара маленькая, но беременная, живот в детскую куртку просто бы не поместился». — В голову полезли мысли о ведьмах, злых духах, и девушка задернула занавеску.
— Ники, ты должен поесть.
Мальчик забрался на кровать и потянулся за пряником, но сестра придвинула тарелку с пюре.
— Я очень устала, не вынуждай меня кричать и заставлять тебя.
Брат нехотя ковырял в тарелке, а Алиса достала дневник Сусанны в надежде, что девчонка на какой-нибудь странице раскроет тайны заброшенной деревушки. Хозяйская дочка много жаловалась на одиночество, на Тамару, которая, по ее детскому мнению, совсем обнаглела, и на еще кого-то, чьего имени не упоминалось. Перевернув очередную страницу, она встряхнула тетрадь.
— Вот!
Брат вздрогнул и посмотрел на нее.
Алиса погладила его по голове:
— Ешь-ешь.
Девочка писала следующее:
Людям мы не нравимся. Они нехорошо смотрят на папу и на меня. Иногда мне становится страшно от их слов. Папа говорит, что они не опасны и что они люди… веры. Но они меня все равно пугают, им не нужно доверять. Они хотят нам зла, как той женщине, которой они причинили боль. Я рассказывала папе, но он так строго посмотрел и сказал, не сметь больше следить за жителями. Я больше не стану, они могут разозлиться и наказать меня или папу за это. Сосед так и сказал, что мы не должны гневить тут никого, а должны раскаяться, потому что помыслы наши дурны. Лгунья говорит не бояться, но я ей не верю, она с ними заодно, скорей бы папочка понял это и увез нас отсюда.
«Лгунья — это Тамара? Или кто-то еще? И кого это „нас“? Если Тамара и Лгунья это одно лицо, тогда должен быть еще кто-то, кого она хочет забрать. Может, тот ребенок, что стоит под окном, друг Сусанны или подруга? И с чего я только решила, будто это мальчик? Возможно, Саванчук ошибся и тут есть другие дети, просто он этого не знал. Почему при встрече он был против нахождения в доме Никиты? Сказал, что мы так не договаривались. Странно. Он не хотел, чтобы мы ходили на чердак, беспокоился, что если в доме окажется ребенок, то будет везде лазить. И что? Может что-то найти? Что же Саванчук прячет?»
Алиса встала с кровати, подошла к окну и слегка отодвинула занавеску. Место, где стоял ребенок, пустовало. Девушка недолго поискала лучиком, но так никого и не обнаружила.
Никита поел, и она впихнула в него несколько таблеток. Вскоре брат уснул, а Алиса тихонько выскользнула из комнаты. В коридоре ей встретился Илья, с видом заговорщика утянувший ее в свою комнату.
— Хочу тебе кое-что показать. — Он долго рылся в своем рюкзаке, пока не выудил оттуда длинную отделанную красным велюром коробочку. У нее сердце упало, когда он открыл крышечку и продемонстрировал изящные золотые часики.
— Как думаешь, ей понравится?
Алиса не находила слов.
— Пришлось попахать на этот подарочек, надеюсь, она будет довольна. На Новый год обиделась, что я не купил ей дорогой подарок, теперь исправляюсь. — Друг смущенно улыбнулся. — Лис, я понимаю, что тебе сейчас не до этого, но кому мне еще показать? Ксю совсем повернулась, Денис, кажется, на меня за что-то обижен, даже говорить не хочет, Ритка нос воротит, если и ты отвернешься…
Алиса не сдержалась и заключила его в объятия.
— Ни в чем ты не виноват, — прошептала она, — ты замечательный.
Слегка опешивший от ее внезапной ласки, Илья отстранился и подозрительно спросил:
— Что-то не так? Почему у тебя такой скорбный вид?
— У меня… вид как вид, — соврала она.
— Не-ет, Лис, я тебя столько лет знаю, и этот взгляд, и этот голос мне знаком. По какой-то причине ты меня жалеешь. Скажи мне!
— Илья…
— Ну точно, — хлопнул он себя по бедру, — говори все как есть, ненавижу недомолвки!
Алиса мягко взяла его за руку.
— Я не уверена, что вправе это говорить…
Он резко притянул ее к себе.
— Ты — вправе, — отчеканил Илья.
Она с минуту думала, как мягче преподнести эту новость и, в конце концов ничего не придумав, произнесла:
— Рита переспала с Денисом.
Друг опустил голову, взгляд серых глаз остановился на коробочке с подарком.
— Прости, Илья, я не знаю, кто должен был тебе об этом сказать. Мне не хотелось, чтобы вот таким раздавленным ты выглядел перед ней, она не заслуживает этого.
Илья на нее не смотрел, а крутил в руках коробочку.
— Прости, — снова повторила Алиса, пятясь к двери.
— Тебе не за что извиняться, — друг выдавил улыбку. Подарок был отброшен на кровать, сверкнула пламенем зажигалка, простая, пластмассовая, за три рубля, — Илья закурил. — Рита терпеть не могла, когда я курил в спальне.
Алиса с удивлением отметила, что он сказал о девушке в прошедшем времени.
«Неужели вот так все просто? Была и нету». — Ей почему-то казалось, что друг поведет себя иначе. Разъярится, возможно, попытается побить неверную, подерется с Денисом, а после захочет вернуть Риту.
— Хочешь побыть один?
Он покосился на нее и глубоко затянулся.
— Нет, чего там, это должно было случиться.
— А мы думали, ты ничего не замечаешь.
— Да какое там, я от нее только и слышал: Денис это, Денис то…
Алиса неотрывно смотрела на жидкость, переливающуюся в зажигалке, и думала о своей роли во всем, что с ними произошло за дни ожидания Рождества.
— Что думаешь делать? — осторожно спросила она.
— Ничего такого, о чем ты могла подумать.
Алиса облегченно рассмеялась.
— Не раскисай, вот вернемся в Питер, и я тебя познакомлю с отличными девчонками!
Илья сквозь разделяющий их дым подмигнул:
— Только подыщи погрудастее.
Ей ужасно хотелось поделиться с ним своими размышлениями об увиденном и услышанном за день, но недавно живой, а сейчас потухший взгляд и наигранная бравада друга не позволили ей это сделать.