«Я приняла свое одиночество за твое».

— Я ведь рассказывал тебе о девочке, на которую я «нажал», чтобы заставить ее пойти со мной на свидание, когда мне было всего четырнадцать лет, — сказал Коити.

— Да, — ответила девушка так тихо, что ее услышали только звезды.

— Два года спустя она умерла.

В наступившей тишине Дзюнко услышала прерывистое дыхание Идзаки.

— Она сошла с ума из-за того, что я вторгся в ее сознание.

«Я-то тебя ни за что не оставлю!» — пообещала когда-то Дзюнко.

— Ты сказала, что доверишься только тому, кто вместе с тобой замарает руки в крови.

Наконец-то он сказал правду.

— Когда я узнал, что моя первая любовь погибла из-за меня, я задушил в себе остатки человеческих чувств. Теперь у меня просто нет души, которую я мог бы доверить кому-либо. По-моему, такой, как я, вообще не способен испытывать человеческие чувства.

Выходит, ей только показалось, что они поняли друг друга, но там и понимать-то с самого начала было нечего. Да, пьесы сочинять он умел. Актерствовать тоже. Он поставил великолепный спектакль. Дзюнко едва ли не пожалела, что оказалась единственным зрителем.

Девушка смотрела на звезды, мерцавшие высоко в небе, и слушала, что они нашептывают ей: «Ты совершила ошибку, Дзюнко. Ты приняла неверное решение, Дзюнко. Ложный шаг с твоей стороны. Тебе не следовало поступаться принципами».

Дзюнко слышала их, но почему-то это ее совсем не трогало. Почему бы это?

— Довольно! — хриплым голосом вмешался Идзаки. — Прекрати ее страдания. Ни к чему ее дальше мучить. Будь милосердным.

Коити замолчал. Дзюнко услышала, как он переступает, выбирая позицию. Она закрыла глаза и сосредоточилась на звуке шагов.

33

Владелец машины, зарегистрированной в Нериме, оказался низеньким и пухлым. Убедившись, что он ничуть не похож на того, кого видел официант в «Сан Парей», Тикако и Макихара устремились к озеру Кавагути. Движение наладилось, и они добрались туда всего за два часа.

Детективы не знали, застанут ли там человека, побывавшего в ресторане вместе с Дзюнко Аоки, но надеялись, что, проникнув в дом, сумеют раздобыть какие-нибудь сведения о нем. По крайней мере, вреда от этой поездки не будет. А вдруг им повезет, и не только он окажется на месте, но и Дзюнко Аоки заодно? Это было бы настоящим рождественским подарком.

Макихара так крепко стиснул руль, что напоминал начинающего жокея, который учится ездить верхом, намертво вцепившись в уздечку. Тикако, конечно, понимала, что он опасается вовсе не за свою жизнь и не за машину.

Это было его дело. Его судьба. Макихара наконец ступил на правильный путь, и этот путь вел его к Дзюнко Аоки.

Они подъехали к бревенчатой хижине и осветили фарами крыльцо и входную дверь. Нажимая на тормоз, детектив увидел, как из-за угла дома показался человек.

Дальше произошло то, что в точности повторило кошмар из прошлого Макихары.

В то время как Дзюнко сосредоточенно вслушивалась в шаги Коити, соображая, где он стоит, причем, скорее всего, с пистолетом, направленным ей прямо в сердце, раздался шум подъезжавшей машины. Машина. Направляется прямо сюда. До девушки донесся скрежет шин по обледеневшей, очищенной от снега дороге.

— Кто-то едет, — сказал Коити.

Дзюнко услышала, как удаляются его шаги. Должно быть, пошел узнать, кто это.

Девушка снова подняла глаза к звездам. Своим мерцанием они словно подбадривали ее. «Милые звезды, одолжите мне чуточку вашего света!» Она собралась с силами и заговорила:

— Господин Идзаки… помогите… мне.

Капитан застонал.

— Дайте… руку. — Дзюнко проглотила комок в горле, ощутив вкус крови. — Пожалуйста… помогите подняться.

— Послушайте… — Идзаки подошел поближе.

— Прошу вас… поднимите… мне… голову.

— Пожалуйста, простите меня. — Мужчина не расслышал ее. — Я не хотел, не хотел никого убивать. Я хотел только уничтожать подонков, защищать жизнь невинных.

«Да, знаю. И я тоже».

— Я вступил в организацию из-за того, что моя дочь и мой внук погибли от рук озверевшего маньяка. Ему вынесли до смешного мягкий приговор, и он сделался образцовым заключенным. Стражи пообещали, что убьют его и что это будет выглядеть как самоубийство. — Идзаки прерывисто вздохнул. — Они выполнили обещание. И тогда я вступил в организацию.

«Я все понимаю, но сейчас мне необходима твоя помощь!»

— Став одним из Стражей, я должен был подчиниться правилам. Главным было правило не оставлять свидетелей. Я не хотел убивать Нацуко Мита. Ведь она была невинной жертвой. Несправедливо убивать человека только потому, что он тебя видел и может опознать. — Голос Капитана выдавал его душевную боль. — Я просто потерял голову. Там развернулась такая бойня, какой никто не ожидал. Я был в ужасе, и мне некуда было деться, потому что я только что пристрелил Асабу. Когда Нацуко Мита окликнула меня, я инстинктивно нажал на спусковой крючок. В мгновение ока я сделался просто грязным, трусливым убийцей.

«Убийцей?» Дзюнко прикончила множество людей. Впрочем, большинство из них вряд ли можно было назвать людьми. Но все же она отнимала человеческие жизни. Девушка всегда считала, что поступала справедливо, но теперь усомнилась в этом.

— Я знал про то, что поручили Кидо. — Идзаки откашлялся. — Я знал, что он подбирается к вам, чтобы прикончить вас, Дзюнко. Поэтому я буквально умолял Стражей включить меня в вашу группу для выполнения миссии, связанной с Каори Курата.

— Зачем? — еле слышно спросила девушка. Ей было ясно, что так он ничем не мог помочь ей.

— Хотел, чтобы вы меня узнали, — ответил Капитан. — Хотел, чтобы вы указали на меня пальцем. Хотел, чтобы вы выступили против меня. Тогда Кидо пришлось бы прекратить свой балаган.

«Ну вот балаган и кончается…»

— Я оказался просто никчемным ублюдком. Я ничем не могу вам помочь. Мы оба замешаны в этом. Простите, я не смог… — Идзаки закашлялся на холодном ветру. — Но мне противно было смотреть, как он обманывает вас. Это было слишком жестоко!

Все еще глядя в небо, Дзюнко усмехнулась про себя, подумав, каким эгоистом оказался Капитан. Он так ничего и не сделал, чтобы помочь ей; он хотел всего лишь успокоить собственную совесть. Пусть бы они прикончили ее месяцем или годом позже, от этого ничего не менялось. Раз уж ей все равно предстояло умереть, почему бы не оставить все как есть и не позволить ей окончить дни в прекрасной сказке? Не так уж это было бы и плохо.

Сознание Дзюнко прояснилось настолько, что она смогла додумать одну мысль. Если ты убиваешь людей, обладая властью над жизнью и смертью человеческих существ, какой бы целью ни оправдывалась твоя деятельность, ты неизбежно приходишь к эгоцентризму. Мнишь себя выше всех, словно ты Господь Бог. И в конце концов начинаешь считать, что твои оценки и суждения неоспоримы. Ты просто не можешь ошибаться.