Рука, только что державшая ее за плечо, теперь висела в воздухе, изображая нечто вроде пистолета с вытянутым указательным пальцем. Другая рука словно прилипла к боку. Глаза вернулись в нормальное положение, и парень в ужасе уставился на свой указательный палец, который теперь двигался в сторону его собственного лица. Он не мог выговорить ни слова, только нечленораздельно мычал, а указательный палец тем временем тянулся к его же собственному правому глазу. Он уже коснулся ресниц, когда Дзюнко пришла в себя и решительно воскликнула:
— Прекрати сейчас же!
Рука немедленно опустилась. Он и сам едва не свалился с ног, если бы его сзади не поддержал кто-то.
— Эй, парень, с тобой все в порядке? Ты так набрался, что вот-вот свалишься на пол. Да еще перед девушкой. Некрасиво. — Мужчина, поддержавший его, оттолкнул его в сторону. Потом он с улыбкой повернулся к Дзюнко. — Прости, что опоздал.
И девушка узнала голос таинственного абонента.
— Я опоздал всего на три минуты, а к тебе уже кто-то прицепился — прости меня, принцесса.
— Что это было?
Он поднял брови якобы в недоумении:
— Да, что бы это могло быть? Какой-то тип, явно из провинции, решил склеить девушку, но у него ничего не вышло. Заметила его прическу? Похоже на петушиный гребень!
Они сидели в кафе на втором этаже гостиницы, расположившись у самых перил, с видом на рождественскую ель.
Дзюнко поставила свою чашку и настойчиво сказала:
— Не стоит играть со мной в эти игры. Я спрашиваю не о нем. Я о том трюке, который вы с ним проделали.
— Трюк? — Молодой человек притворился, что не понял. Наклонившись над перилами, он посмотрел на елку. — Подумать только, даже так близко снег все равно выглядит совсем как настоящий. Не может быть, чтобы это была всего лишь вата, а?
Он был на голову выше Дзюнко и очень стройный. Она решила, что они с ним одного возраста, — может, он на год-два моложе. На нем были слаксы, черная кожаная куртка и толстый шерстяной свитер. Кожаные мокасины были явно дорогие и очень хорошего качества, как, впрочем, и все остальное. Но открытая улыбка и каштановые волосы до плеч по последней моде делали его похожим на студента. Избалованный сынок из богатой семьи?
В кафе было еще больше народу, чем внизу, в вестибюле. В конце года наверняка полно работы, что же делали здесь все эти люди в будний день?
Дзюнко понизила голос и почти прошипела:
— Ну, так что это было, то самое «управление», о котором ты говорил, то есть способность подчинять себе людей? Это ведь ты заставил его? Ты заставлял его выколоть собственный глаз? В этом и состоит твоя сила?
Ее собеседник по-прежнему смотрел на нее с невинным видом и улыбался. Он передвинулся вместе со стулом, так чтобы сидеть прямо напротив нее, и в ответ на ее протестующий жест заявил:
— Так приятнее разговаривать, разве нет? И у тебя восхитительная кожа.
— Прекрати! — Девушка с досадой стукнула по столу.
Человек в деловом костюме за соседним столиком вопросительно посмотрел на них, и собеседник Дзюнко кивнул ему, принося свои извинения:
— Простите — я обидел свою даму.
Мужчина хмуро отвернулся от них.
Девушка вздохнула. Все тщетно. Ей не удалось справиться с ситуацией. Этот парень раздражал ее до безумия, и в то же время она еле удерживалась от смеха, отчего негодовала еще больше.
— Мы попусту тратим время.
— Правда? Но у нас полно времени.
— У вас — может быть.
— Который час?
— Четверть четвертого. — Дзюнко сверилась с часами.
— Тогда у меня восемь часов и сорок пять минут до выполнения миссии.
— Миссии?
— Да. Есть тут один человечишко лет тридцати с хвостиком, который жить не может без того, чтобы время от времени не напасть на маленьких девочек. Я должен избавить его от бремени животных инстинктов.
Дзюнко напряглась и уставилась на него. Она наклонилась над столом и заговорила совсем тихо. Он тоже наклонился.
— Что вы имеете в виду?
— То есть как я это выполню?
— Да.
— Легко. Заставлю его взять большой нож — и отрезать это.
— Отрезать… что?
— Ну, солнышко, это не для нежных девичьих ушек.
— Этим и занимаются Стражи?
— В некоторых штатах США кастрация является узаконенным наказанием для особо злостных сексуальных преступников.
— Но разве это не жестоко? — Дзюнко наклонилась еще ниже над столом и говорила почти шепотом.
— А что в этом такого? Если вдуматься, это пойдет ему только на пользу. — Парень снова ослепительно улыбнулся. — Как мне нравится вот так шептаться с тобой!
Дзюнко отпрянула. Он засмеялся:
— Забавно, но ты даже не спросила, как меня зовут. Совсем не интересно?
— Нисколько!
— Вот это действительно жестоко.
— Я ухожу. — Девушка схватила пальто.
— Не хочешь навестить Кадзуки Таду?
Дзюнко бросила на него негодующий взгляд:
— Если ты думаешь, что между нами что-то было, то ты ошибаешься.
На сей раз он изобразил жестом пистолет, направил его на собеседницу и «выстрелил»:
— Вруша. Бэмс!
— Можешь думать что угодно.
Дзюнко поднялась было, но неожиданно ощутила странное покалывание в затылке. На лбу внезапно выступил пот, ее бросило в жар. Перед глазами все поплыло, и в точке над переносицей сосредоточилась боль.
Одна рука девушки потянулась к щеке, другая безвольно повисла вдоль тела, выронив пальто. Потом, словно под воздействием неведомой силы, Дзюнко плюхнулась обратно на стул.
Молодой человек сидел, слегка склонив голову набок и уставившись на Дзюнко, но взгляд его как-то странно расплывался. На переносице выступили крупные капли пота. Она почуяла запах. Знакомый запах.
Запах горелого!
Дзюнко глубоко вздохнула и усиленно поморгала, чтобы полностью прийти в себя. Она схватила стакан с холодной водой со стола и вылила ему за ворот. Он пошатнулся, словно его ударили, и мгновенно очнулся. Взгляд стал осмысленным.
Люди за соседними столиками испуганно смотрели на них. Дзюнко застыла с пустым стаканом в руке. Свободная рука сжалась в кулак.
На его рубашке спереди расплывалось мокрое пятно. Он вынул пустой стакан из ее руки и поставил на стол, потом накрыл ладонью ее кулак.
— Все в порядке, — тихо сказал он. — Все в порядке.
Они пристально уставились друг другу в глаза. Он медленно разжал ее пальцы, один за другим, и стиснул ее ладонь в своей. Дзюнко не отняла руки. Сердце глубоко в груди колотилось как бешеное.