– Да, все в порядке. А как вы тут без меня?
– Как видишь, – усмехнулся Юра. – Ирина дрыхнет без задних ног. После вчерашнего происшествия с книгой она так переволновалась, что всю ночь не спала. Зато теперь расслабилась. Ириша! Просыпайся! – громко позвал он, похлопывая Ирочку по бедру. – Просыпайся, красавица, Стасов приехал.
Ирочка с трудом разлепила глаза и уставилась на меня непонимающим взглядом.
– Владик… – произнесла она хриплым со сна голоском. – А ты разве не улетел?
– Я уже обратно прилетел. Вставай, подруга, труба зовет. Я приглашаю вас обедать в ресторан.
– По какому поводу? – нахмурился Мазаев.
– А просто так. В честь моего счастливого возвращения.
Ирочка, сидя на топчане, крутила головой, стараясь прочухаться и сбросить с себя тяжелую сонную одурь. Я погладил стоявшую рядом Татьяну по мягкому теплому плечу и прижал ее к себе. Интересно, если я сделаю ей предложение, она согласится или откажется? Скорее всего, откажется.
Через полчаса мы заходили в приморский ресторан с нависающей над свинцово-серым морем верандой. Свободных мест было совсем мало, что и неудивительно при такой-то погодке. Сделав заказ, я вышел из зала якобы в туалет и отправился искать вход на кухню. Рядом с этим входом должно находиться то место, которое мне было нужно.
Кухню я нашел довольно легко. Воровато оглядываясь, сунул за деревянную дверцу, прикрывавшую пожарный кран, привезенную из Москвы записку, вытащил изо рта комочек жевательной резинки и прилепил его на металлическую задвижку дверцы. Резинка была сигналом о том, что в тайнике находится записка. Эту связь мне дали в Москве, потому что в этом южном городе у меня не было никого, кроме Сережи Лисицына, а на него надежда слабая, тем более что от оперативной работы его отстранили. В моем бумажнике лежала еще одна записка, и ее еще предстояло положить в заранее оговоренное место.
Когда я вернулся в зал, закуски уже стояли на столе. Обслуживали здесь быстро, что меня порадовало. Это был тот же самый ресторан, в котором мы несколько дней назад ужинали вместе с Лилей, и мне было любопытно, вспомнит ли меня толстый усатый официант, который нас тогда обслуживал. Я ведь и столик сегодня выбирал специально в той части зала, которая была за ним закреплена.
Официант меня вспомнил. И это тоже меня порадовало.
– А где ваша дочка? – спросил он, ставя перед нами огромные тарелки со стейком и жареной картошкой.
– Пришлось отправить ее домой. Представляете, у нее развилась солнечная крапивница, – посетовал я. – И температура поднялась, и чешется вся, бедненькая.
– Жаль, – посочувствовал он. – Такая славная девчушка.
Пока все шло по плану. Я не только не скрывал своего возвращения, но стремился сделать свое присутствие в городе как можно более заметным. Конечно, у меня не было ни малейших оснований подозревать толстого официанта в связях с невидимой организацией, которая так старалась от меня избавиться. Но из десятка случайных выпадов один или два обязательно попадут в болевую точку. Даже в таком огромном городе, как Москва, эта тактика срабатывала, а уж здесь-то…
После ресторана мы отправились бесцельно бродить по городу. Впрочем, бесцельной эта прогулка была для кого угодно, только не для меня. Я целенаправленно тащил своих друзей на улицу Сапунова, где находилось самое крупное в городе фотоателье. Мне нужно было не только это ателье, но и телефонная будка рядом с ним.
Фотоателье выглядело солидно и располагалось в отдельном одноэтажном здании. Размещенные в витрине щиты доводили до сведения граждан, что здесь осуществляются все виды фоторабот: съемка, проявка пленок черно-белых и цветных, изготовление слайдов и фотографий, фото на документы и художественные портреты. Принимаются заказы на выездную съемку торжественных событий. И даже ремонт фотоаппаратов.
Внутри за стойкой сидел молодой парень кавказского типа с трехдневной щетиной, которая с недавних пор вошла в моду как подражание одному известному западному актеру.
– Добрый день, – радушно приветствовал он нас. – Что будем снимать? Фотографию на память на фоне морских волн?
– Снимать не будем, – оборвал я его. – Будем задавать вопросы и отвечать на них.
Парень сразу помрачнел. Было видно, что мои слова вызвали у него неприятные ассоциации с милицией. Немудрено, все-таки приходилось сталкиваться.
– Здесь не справочное бюро, – пробурчал он, пытаясь сделать свой голос вызывающим.
– Ага, – поддакнул я. – Скажи-ка мне, дружок, кто у вас в городе занимается ночной съемкой?
– Не понял.
Парень вопросительно поднял голову, но лицо его выражало явное облегчение. Вопрос показался ему странным, но не опасным. С одной стороны, это было хорошо. Но с другой – плохо. Впрочем, посмотрим.
– Чего ж тут непонятного? Мне нужно фотографировать в ночное время. Аппаратуры для ночной съемки у меня нет. Вот я и хочу узнать, у кого она есть и кто может мне в этом деле помочь. Вопрос ясен?
– Ясно, – снова пробурчал небритый, но дружелюбия в голосе у него прибавилось. – У нас такой аппаратуры нет.
– А у кого есть?
– Откуда я знаю? – Он пожал мощными плечами, обтянутыми трикотажной водолазкой. – Надо поспрашивать у тех, кто в гостиницах подрабатывает. У богатых свои причуды, они любят на память со своими девицами ночные купания запечатлевать.
– Вот и поспрашивай, дружок. А я к тебе завтра загляну. Все понял?
Парень, видно, совсем освоился с ситуацией, которая ему ничем не угрожала, поэтому позволил себе быть неуступчивым.
– У меня, дядя, свои начальники есть. Чужим командирам я не подчиняюсь, – заявил он окрепшим голосом.
Ах ты, боже мой, какие мы самостоятельные! Я обернулся к Тане, Ирочке и Мазаеву, которые терпеливо поджидали меня, разглядывая развешанные по стенам фотографии ослепительных красавиц и мужественных героев. Мазаев перехватил мой взгляд, тут же взял наших дам под руки и вывел на улицу. Что-то он слишком сообразительный, Мазаев этот. Может, он и в самом деле никакой не социолог?
Оставшись наедине с небритым кавказцем, я легко перемахнул через разделявший нас барьер-стойку и отработанным движением захватил его голову в «замок».
– Теперь я буду твоим командиром, понял? Временно, не бойся. На несколько дней. Ссориться со мной не надо, я бегаю быстрее, прыгаю выше, а стреляю лучше. Усвоил? Завтра приду за ответом на свой вопрос. Будешь вести себя неправильно – получишь по попке. Попка у тебя мягкая, так что моей руке больно не будет. А чтобы у тебя не возникало желания экспериментировать, предупреждаю заранее: про твои художества в зоне пока знаю только я, но круг осведомленных лиц может стать более широким.